Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века

В июне 1886 года, через три месяца после выхода «Водобоязни», Т. А. Кузминская (1846–1925), свояченица Л. Н. Толстого, опубликовала в журнале «Вестник Европы» рассказ «Бешеный волк» [Кузминская 1886]. Рассказ Кузминской, перед публикацией прочитанный и одобренный Толстым, исследует те же культурные предрассудки, но расставляет иные акценты. Он описывает нападение бешеного волка на деревенскую вдову и ее детей, страх обывателей перед болезнью и ее вероятными разносчиками, а также отчаянные попытки пострадавших предотвратить развитие бешенства. В пугающих тонах изображена встреча героев с нарождавшейся российской провинциальной медициной, которую Кузминская противопоставляет духовной и психологической поддержке, полученной пострадавшими со стороны деревенского знахаря. Акцент Кузминской на переживаниях и судьбе главной героини вписывает общие русские культурные нарративы о волках и бешенстве в гендеризированное пространство, а также особо подчеркивает темы провинциального невежества и социальной несправедливости.

В своей авторитетной работе «Оформляя болезнь» Чарльз Розенберг предложил интерпретационную схему, которая поможет нам в непростой задаче установления взаимосвязей между разнородными литературными и нелитературными источниками. Как сформулировал Розенберг:

Болезнь объединяет в себе биологическое явление, особый для каждого поколения набор словесных конструктов, отражающих интеллектуальную и институциональную историю медицины, обоснование и потенциальную легитимацию государственной политики, проявление социальной роли и индивидуальной – интрапсихической – идентичности, утверждение культурных ценностей и структурирующий элемент во взаимодействии врача и пациента [Rosenberg 1992: XIII–XXVI].

Мое исследование отразит каждый из этих аспектов, но особый акцент будет сделан на значении нарратива в литературном произведении при описании взаимодействия целителя, который демонстрирует власть и доминирование – или, напротив, дает утешение, и пациента, занимающего уязвимую позицию, поскольку его жизнь находится под угрозой. Поэтому, особенно при анализе описания провинциальной медицины в рассказе Кузминской, схему Розенберга я буду сочетать с подходом Мишеля Фуко, обращавшего особое внимание на использование официальной медицины в качестве орудия доминирования и подавления по отношению к изгоям общества, особенно сумасшедшим[75].

В начале книги я сослался на журнальную заметку о том, как в январе 1862 года бешеный волк поздно вечером напал на белорусскую деревню и покусал пятьдесят девять человек, прежде чем был убит. Теперь мы повторно обратимся к этому событию и более тщательно изучим его последствия (в том числе лечение, предпринятое местным врачом Грабовским, и самостоятельные попытки пострадавших найти помощь), чтобы лучше понять взаимозависимость медицинских и народных способов борьбы с бешенством в России за два десятилетия до появления вакцины Пастера [Страшный случай 1862][76]. Как докладывал Грабовский своим коллегам из Виленского медицинского общества через несколько месяцев после нападения, примененное им лечение состояло в тщательном промывании ран и наложении припарок с раствором мышьяка (сторонником этого способа был его современник Н. А. Арендт, к чьей деятельности я еще обращусь). Хотя, по признанию самого Грабовского, это лечение не принесло видимых результатов, он в соответствии с передовыми методами развивающейся медицинской науки вел подробные записи о течении болезни и состоянии пациентов. Сорок один человек заболел бешенством и умер, а двадцать два остались здоровы (Грабовский учитывал и тех людей, которых волк покусал еще до появления в деревне). У первого пострадавшего симптомы проявились через двадцать дней после нападения, а у большинства – в течение месяца. У нескольких человек болезнь проявилась только спустя несколько месяцев. От появления симптомов до смерти проходило в среднем три дня [Там же: 102–103].

После изложения результатов лечения, примененного Грабовским, статья сосредоточивается на описании человеческой драмы, последовавшей за трагическим происшествием, в том числе отчаянных попыток со стороны жертв найти неофициальные способы лечения у народных целителей. Некоторые зараженные склонялись перед неизбежным и прощались с близкими, стоически принимая свою судьбу. Другие, утратив доверие к профессиональной медицине в лице доктора Грабовского, на стороне которого всецело находится анонимный автор статьи, становились жертвами шарлатанов, не замедливших явиться с предложением различных народных средств: