Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века

В следующий раз мы заглядываем в глаза волку вместе с чеховским помещиком-охотником Ниловым, когда он один на один борется с бешеным волком. На этот раз человека и зверя объединяет уязвимость перед страшной болезнью, и Нилов, несмотря на четкое осознание, что обезумевший хищник может заразить его ужасным недугом, распознает в волчьих глазах не зло, а страдание, видит в них слезы, отмечает их сходство с человеческими глазами и задается вопросом: «Что чувствовал больной волк?» [Чехов 1985а: 496]. Эти проблески сострадания соотносятся с сочувственными изображениями волков в журналистских статьях, а также в других художественных произведениях Чехова.

Через пять лет сотрудник Толстого В. Г. Чертков заглянул в глаза умирающему волку во время события, которое внешне очень напоминает случай, описанный Леопольдом. Как и Леопольд, Чертков позже размышлял о том моменте, когда смотрел в глаза умирающему волку, которого сам же подстрелил. Также, подобно Леопольду, наблюдая за волком, он испытал отвращение к совершенному им кровопролитию и пережил прозрение, о чем написал несколько лет спустя. Однако в своей статье «Злая забава» Чертков сосредоточивается на личном нравственном пробуждении и призывает других охотников отказаться от кровавого развлечения, но не сообщает о возникновении у него явно выраженного экологического мировоззрения, которое на шестьдесят лет позже в похожих обстоятельствах зародилось у Леопольда. Кроме того, в отличие от чеховского помещика-охотника, Чертков увидел в глазах волка, которого он избивал, ту же самую дикую ярость, упоминавшуюся в более ранних сообщениях о волках, а не проблески чего-то человеческого, замеченные Ниловым. Волк остается символом свирепости, его глаза выражают ненависть и чуждое начало, а исповедь Черткова сосредоточивается на его собственном духовном перерождении как человека, который наблюдает со стороны и не соотносит себя со зверем.

Рассказ С. А. Поспелова, написанный в 1905 году, восходит к чеховским образам волков и особенно к описанию публичной волчьей травли в Москве. Описывая глаза волчицы, измученной и изувеченной во время публичной травли, Поспелов подчеркивает, что они «не выражали свирепости, злобы; большие, открытые, они выражали скорее тоску и недоумение» [Поспелов 1905: 450–451]. Он сознательно использует этот мотив, чтобы отмежеваться от традиции изображать волков свирепыми хищниками, которой продолжал придерживаться Чертков, даже когда осуждал охоту и убийства. Глаза затравленной волчицы, описанной Поспеловым, служат не окном, позволяющим увидеть яростную враждебность свирепого зверя, а зеркалом, в котором отражается садизм организаторов этого мероприятия и зрителей, наблюдающих за страданиями волчицы; тем самым создается срез российского общества, призванный заставить читателей задуматься.

В написанном от первого лица рассказе Л. Д. Зиновьевой-Аннибал «Волки» глаза раненого волка изображаются через восприятие не по годам развитой девочки, благодаря чему происходит самый пронзительный, сокровенный и мучительный обмен взглядами между человеком и животным из всех, с которыми мы сталкивались. Первоначально Вера испытывает ужас, после чего в результате всеобъемлющего психического перерождения соотносит себя с раненым волком, а затем – в форме психологической самозащиты – пытается рационально осмыслить его судьбу в разговорах с другими людьми. В финале у читателя нет уверенности насчет ее окончательного отношения к волку, и у нас создается ощущение неопределенности, благодаря чему рассказ Зиновьевой-Аннибал среди всех рассмотренных текстов оказывается наиболее близок нашему современному восприятию.

Филип Армстронг в эссе «Взгляд животных» (2011), обобщая работы Дж. Берджера, Ж. Деррида и других исследователей, дает обзор того, как со временем менялись интерпретации обмена взглядами между человеком и животным. В частности, он рассматривает, каким образом человек воспринимал взгляд волков и других хищников, как реальных, так и фантастических – например, драконов. Исследователь отмечает, что в античных и средневековых источниках глаза ночных хищников, в том числе волков, источают свет, который ассоциируется с огнем или сверхъестественной силой, в силу чего их взгляд способен нанести вред человеку: «Воспринимаемый как луч света, огонь или поток частиц, этот взгляд не просто обладал активной силой сам по себе, но также выступал переносчиком иных физических воздействий: яда, заразы, различных болезней» [Armstrong 2011: 181]. С развитием современной анатомии и биологии ученые доказали, что глаза хищников светятся в темноте по вполне физиологической причине: в них находится tapetum lucidum – отражающий слой, который улучшает ночное зрение животных. Однако более ранние представления по-прежнему сохранялись в народных суевериях и литературе романтизма. Впрочем, к концу XIX – началу XX века писатели изображали взгляд животных совсем по-другому: