Евангелие рукотворных богов

Нищий оборванец стучит своим видавшим виды посохом в окованные металлом гигантские створки городских ворот. Бездомная псина клочьями шерсти на ошпаренных ребрах смущает взоры благополучных обывателей. Нужны ли вы в оазисе спокойствия и умиротворенной безмятежности? Добрый стражник, зевая, бросит вниз с высоты дозорной башни обглоданную кость. Иной угостит разящей сталью и станет лениво наблюдать, как верещит в агонии несчастная тварь. А слышали ли они о Четвертой печати, скрывающей под собой чуму и мор, смерть от голода, болезней и диких животных? Посмотри внимательно на бродяг, толпящихся у входа в твой дом. В лучах заходящего солнца в тени одного из них увидишь призрак Бледного Всадника Апокалипсиса.

Стая. Какая сила заставляет группу животных действовать настолько слаженно и эффективно, что опытные полководцы вынуждены признавать лучшую организованность и дисциплину в рядах обделенных сознанием тварей? Обученные, хорошо вооруженные отряды могут лишь защищаться и пятиться, отступать под напором неестественно многочисленного, до полусотни взрослых особей, сообщества ужасных псов. Вы можете представить стаю в пятьдесят голов? Пять, десять не больше. Конечно, такая прорва хищников не может прокормиться, находясь все время вместе. Поэтому, как правило, те, кого называют волколаками, рыщут по лесу тройками-парами, реже поодиночке. Однако каким непостижимым образом, при необходимости, эти твари могут собраться неизвестно откуда в количестве, соразмерном возникающей угрозе? Ещё большее удивление вызвал бы у вздумавшего вдруг понаблюдать за поведением животных тот факт, что, при всей кажущейся рациональности в действиях, у них отсутствует всякая иерархия. Нет старших и младших, главенствующих и подчиненных, самое важное - нет лидера, Вожака. Стая - будто инструмент чьей-то злой или, скорее, чужой, безразличной воли. Глупые люди. Стаей движет один инстинкт, нет-нет, не убийства - щенячьей любви и преданности. Слепого чувства к своей Хозяйке. Конечно, когда они не ощущают рядом объект своего обожания, они способны на некоторые вольности - по сути, они ведь просто собаки, хотя и необычные. Хуже, если на грани восприятия, затихающим отголоском слышны обрывки тоски и невнятного призыва. Они ведь просто собаки и не способны читать мысли и понимать речь - только эмоции. Еще трагичнее, когда всем своим существом ни один из псов не в состоянии оценить - здесь ли Любимая, или они сейчас одиноки в этом маленьком мире, а чувства, пробивающиеся сквозь шум помех, исходят совсем с другого края Вселенной. Да, они убивают, убивают легко, играя, уходя от любого оружия, сводя с ума и предугадывая действия. Убивают для пропитания, но это чаще других животных, иногда подчиняясь безошибочному чутью, нашептывающему внутри голосу, что Так Надо, а бывает, и просто так - все в безумном мире подвержены стрессам. Но чаще они все же выполняют привычную работу. Помогают неведомому Пастуху, стеречь неразумное стадо, но не от волков - от самого себя. Когда голосом, когда зубами, и чем бестолковее и упрямее особь, тем через большую Боль ей придется пройти, прежде чем познать волю Пастыря.

Мало кому известно, но в иных реальностях, под другими звездами страшных псов прозывают не иначе, как Божьими Овчарками.

Нос лодки уверенно рассекает водную гладь, оставляя за собой две расходящиеся в противоположные стороны невысокие волны. Ванко низко склонился над бортом. Отражение колеблется, разбивается на части, разбегается окружностями под ударами крупных капель дождя. Дождь. Как давно ему стали доверять, а не прятаться в ужасе под крыши при первых брызгах? Дождь вперемешку с пеплом - еще не забыты темные подтеки сажи, что оставляла после себя падающая с неба вода. Тогда трудно было поверить в животворящие свойства влаги. Дождь не смывал грязь - он её приносил. Грязь страшную, источающую странные болезни - слабость, головную боль и рвоту. Обжигающую, до волдырей, сочащихся гнойными выделениями, разъедающую волосы. Нет, далеко не каждое выпадение осадков сопровождалось такими испражнениями, но, единожды наблюдав такие симптомы, люди содрогались при виде первой капли. И медленно, очень медленно, в течение десятилетия учились потом без опаски подставлять лицо под упругие струи. Мальчик радовался дождю. Неосознанно, в глубине души каждого человека чистая вода - признак обновления и возрождения.

Стерва тоже любуется неспешным течением. Посередине челнока, прислонившись к борту и опустив кисть в прохладный поток. Сегодня ей уже лучше, спала горячка, охватившая девушку после ранения и мучившая всю ночь. Помогли ли лекарства, выбранные Ключником наугад, или крепкий организм сам справился с повреждением, кто его знает? Рахан утром размотал тряпки, осмотрел струпья, удовлетворенно хмыкнул и сменил повязку.

– Нормально.

– Шрамы страшные будут?

– Жить останешься.