Евангелие страданий

То, к чему люди тщетно стремятся с нетерпением как к высочайшему, не ведая на деле, чего они хотят; то, что ввергает в трепет свидетелей того, что кому-то это удалось: покорить мир и иметь его покоренным, – это то, с чего человек начинает и что ему следует оставить; а значит, это вовсе не дано как цель. Душа человека есть самопротиворечие между внешним и внутренним, временным и вечным. Она есть самопротиворечие, ведь она есть то, что она есть, именно благодаря тому, что она в себе желает выразить противоречие. Душа человека поэтому в противоречии и есть самопротиворечие. Если бы она не была в противоречии, она растворилась бы в жизни мира, если бы она не была самопротиворечием, было бы невозможно движение. Она должна одновременно принадлежать человеку и приобретаться им; она принадлежит миру как незаконно ею владеющему, она принадлежит Богу как владеющему ею поистине, она принадлежит человеку как владеющему ею, то есть владеющему ею так, что ему надлежит ее приобретать. Он, таким образом, приобретает, если действительно приобретает, свою душу от мира, у Бога посредством себя самого.

Так что желать приобрести мир есть лишь тщета и нетерпение, стремление стать тем несовершенным, чем ты уже был, отчаянное искание гарантировать себе то, чем ты уже был, при котором все труднее и труднее становится высвободиться из этого. Приобрести же свою душу – это задача, побуждающая к борению со всем миром за то, чтобы оказаться у цели земного искания и владеть всем миром, дабы его отдать; борение, ставящее человека во внутреннейшее отношение к Богу; борение, обещающее тебе тебя самого в вечном ладу с Богом, обещающее тебе приобретение не чего-то из внешнего, каковым никто не может владеть по существу как в силу его несовершенства, так и в силу того, что всякий, сумевший на деле им завладеть, сам так или иначе оказывается должником, – но приобретение того, чем можно владеть по существу, что не принадлежит никакой другой душе в мире, что не делает тебя должником ни удачи, ни твари, ни случая, ни людей, ни друзей, ни врагов, ни мира – ведь ты, напротив, освобождаешь себя от своих мирских благ, отдавая миру принадлежащее ему. Ты оказываешься в долгу только у Бога, но это как раз не делает тебя должником, ведь Бог – единственное благо и Сам делает возможным быть у Него в долгу. Найдется ли кто-либо столь нетерпеливый, что не сумеет даже уразуметь великолепие этого, пусть ему и недостает еще терпения это приобрести?

«В терпении». Говорится не «с помощью» или «посредством» терпения, но «в терпении», и это указывает на особое отношение терпения как условия к тому, условием для чего оно является. Конечно, и торговец, и рыбак нуждаются в терпении, но они нуждаются одновременно и во многом ином: в смекалке и опыте, товаре и снастях. Если они, не имея всего этого и не разбираясь в этом, сели бы и стали в терпении ждать, если бы они решили, что уметь терпеть достаточно для того, чтобы обрести себе пропитание и улов, они скоро поняли бы, что обманулись в этом. Напротив, если желающий приобрести свою душу не хочет понять, что, обретая терпение, он обретает как раз то, в чем нуждается и что достойнее всех иных приобретений, он никогда не сумеет приобрести свою душу. Приобретение души есть, как это видно уже из сказанного, дело очень надежное и очень хитро устроенное: чем больше мир обманывает тебя, тем больше ты можешь в этом выиграть. Условие этого приобретения одновременно является тем, что приобретается, и не зависит ни от чего внешнего. Поэтому условие, послужившее приобретению, и оказывается здесь самим приобретенным, тогда как торговец, продав товар, и рыбак, поймав рыбу, отлагают терпение в сторону как инструмент, чтобы порадоваться приобретенному.

Во внешнем терпение это нечто третье, привходящее, и, по-человечески говоря, лучше бы в нем вовсе не было нужды; порой его нужно больше, порой меньше, ведь человек оказывается здесь в долгу у удачи, даже если его приобретения и незначительны. Только ища приобрести терпение, человек ни у кого не оказывается в долгу. Поэтому даже если люди и хвалят терпение во внешней жизни, в ней оно всегда является бременем. Так, странник берет в руку палку. Он не отрицает, что это тяжесть и что теперь он несет еще больше, но он рассчитывает на то, что палка так поможет ему в пути, что он больше выиграет от этого и легче одолеет путь. Если кто-то убедил бы его в том, что это не так, он не взял бы в дорогу палку; да и достигнув цели, он откладывает ее в сторонку. Но если бы для человека, который ищет приобрести свою душу, необходимое для этого условие могло бы отделиться от того, условием для чего оно является, его положение оказалось бы самым шатким: ведь условием, делающим возможным приобретать душу, является обладание душой, поэтому если бы, приобретя свою душу, он утратил бы условие этого, он тем самым утратил бы и приобретенное.