Евангелие страданий

Во внешнем терпение это условие, которое хвалят, покуда мир таков, как он есть, и поскольку опыт учит, что оно потребно в мире. Но оно не может во внешнем обеспечить совершенную надежность как единое на потребу; ведь порой, пожалуй, нетерпение здесь дает больше и скорее помогает получить желаемое. Поскольку внешнее сомнительно в качестве блага, то и любое условие, способствующее его приобретению, тоже способно быть лишь сомнительным, ведь побочным следствием несовершенства является то, что оно не надежно, и нет ничего, что прочно могло бы обеспечить его надежность. Совершенное, напротив, может приобретаться с полной надежностью, поскольку оно приобретается, лишь становясь внутри собственной предпосылки. Возможно, некий торговец, действуя нетерпеливо, быстро обогатился, а другой напрасно ждал прибыли с терпением, – ведь и сорное семя тоже растет в нетерпении, но доброе семя растет только в терпении. Но также в терпении растет и тот, надежности положения кого не могут повредить никакое сомнение или опыт. «Он растет в терпении». В этом слове, опять же, условие и обусловленное нераздельны, и слово само указывает одновременно на двойственность и единство. Растущий в терпении растет ведь и продвигается; но что в нем тогда растет? Терпение. В нем растет терпение, но посредством чего оно растет? Посредством терпения. Слово, во-первых, указывает на то, в чем человек возрастает, подобно тому, как можно сказать, что некто возрастает в милосердии, в богатстве; во-вторых же, на то, посредством чего он возрастает, подобно тому, как можно сказать: посредством ума, посредством совета друзей или поддержки.

«Стяжать свою душу в терпении». Беря теперь это слово целиком и размышляя над тем, как следует его исполнять, мы видим, что первое, что для этого требуется, это терпение для того, чтобы понять, что ты не владеешь самим собой; терпение для того, чтобы понять, что стяжание своей души в терпении это делание терпения и что поэтому ты не должен приковывать внимание к страданию, ведь это означало бы на самом деле расти в нетерпении. Слово подчеркивает это двойственным образом, в своей краткости содержа двойственное повторение. Оно увещевает стяжевать свою душу «в терпении», и оно же увещевает «стяжевать», приобретать ее. Это слово содержит единственно увещевание к терпению. Оно не говорит: поймай свою душу, – как если бы это было делом мгновения, как если бы единство души проносилось мимо и дело шло бы о том, чтобы поймать мгновение и душу, и от этого зависело бы, выиграет он или проиграет. Оно не говорит и: «спаси свою душу», – слова, которые Писание в других местах использует с присущей ему святой серьезностью. Несомненно, тот, кто приобретает свою душу, также и спасает ее. Но слова «спасти свою душу» не настраивают так на терпение и не исключают возможность думать, будто этого можно достичь с поспешностью. Когда же говорится о том, чтобы «стяжевать», «приобретать» свою душу, это сразу побуждает к тихому, но непрестанному деланию. Это становится еще отчетливей понятно и воспринимается еще серьезнее при противопоставлении, когда мы вспоминаем, что сказано это в связи с жутким изображением грядущих бедствий, которым надлежит прийти на Иерусалим, когда словно бы весь мир будет предан погибели, и будут знамения на солнце и луне, и звездах, и море восшумит, и силы небесные поколеблются. Вот, казалось бы, мгновение, в связи с которым нужно увещевать каждого спасать свою душу. Но звучит слово: «в терпении вашем стяжите души ваши». Может ли быть более высокое противопоставление, ведь разве это не час, который наставление описывает с небесным великолепием. Стихии разрушатся[226], небеса совьются как свиток[227], бездна гибели разверзнет свою пасть, дабы поглотить добычу. Всюду слышен крик отчаяния, даже неживая природа стонет, трепеща, – но верующий никуда не несется в поисках спасения, и когда ничто не стоит твердо, и даже гора, шатаясь, покидает место, где она стояла недвижно тысячи лет[228], он остается мирен, он приобретает свою душу в терпении, тогда как люди издыхают от страха и ожидания грядущих бедствий[229].