Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Во-первых, милостыню надо давать всем, кто ни попросит, прямо-таки по слову Евангелия «всякому просящему у Меня дай». «Давайте всем – не разбирая, что это за человек», – говорит Златоуст. Увы, мы с вами поступаем совершенно иначе. Мы, так сказать, умные. Мы знаем, что якобы все эти нищие – это жулики: они там в какие-то кланы организованы, что они там наверняка богачи, и поэтому ничего им не даём. Обычно проходим мимо. А если ещё этот нищий грязный какой-нибудь, и тем более вонючий… Златоуст считает иначе: давайте всем. Правда, он замечает: «Но не поощряйте порок». С точки зрения Златоуста, порок – это, например, танцовщицы, которые часто на улицах Константинополя танцевали. Вообще, Константинополь во времена Златоуста был, как ни странно, городом более языческим, чем христианским. Христиан было много, но всё-таки они были в меньшинстве. Златоуст отлично знает эти уловки: чтобы больше получить, они начинают применять разные приёмчики. Один лежит голым животом в холодной луже, чтобы разжалобить проходящих. Другой, говорит Златоуст, вообще страшные вещи делает: он вбил гвозди в голову своего сына и показывает это, чтобы вызвать жалость. Я понимаю, говорит Златоуст, что, с одной стороны, это ужасно, никуда не годится, а с другой стороны – они ведь это делают по нашему жестокосердию. Были бы мы действительно милостивыми, они бы на такие вещи никогда не пошли. И вообще люди становятся «профессиональными» нищими не от хорошей жизни. Так что давайте всем.

Дальше. Златоуст считает, что милостыню должны творить все: и богатые, и бедные. Никто от этой обязанности не избавлен. Даже если ты очень беден – всё равно должен благотворить, ибо милостыня больше полезна дающему, чем принимающему. Принимающий получил денежку, её проел или пропил и завтра уже снова есть хочет. А то, что вы даёте, – вы в какой-то минимальной форме проявляете любовь к человеку, пусть несовершенную, ну вот как умеете. Вот и получается, что это вам более полезно, чем принимающему. Так что давать должны все.

И, наконец, третье условие настоящей милостыни у Златоуста – это максимальная щедрость. Надо не 10 рублей кинуть, а действительно заметную часть своего имения отдать. Чтобы, так сказать, чувствовалось, что вы от себя нечто существенное оторвали. Ну, каждый по своим духовным возможностям. В идеале надо отдать всё, говорит Златоуст. Вот так именно и поступила евангельская вдова, которая кинула в кружку две лепты, а это было всё её состояние. Вот это настоящая милостыня! Вот такая милостыня может всё-таки преобразить мир. Если все дадут всем всё, в идеале, в пределе, то мир изменится, мир превратится в большую Иерусалимскую общину.

Однако, несмотря на всё, что я вам рассказал, удивительным образом многие богословы, даже большинство, считают, тем не менее, Златоуста апологетом частной собственности. Хоть стой, хоть падай. И, в общем, для этого они находят основания. Действительно, у Златоуста можно подобрать массу высказываний, где он считает: да, ты можешь иметь, например, свой дом, даже свою лавку, но только будь честным, не воруй. В чём же дело? Дело вот в чём. Златоуст был великим пастырем. Он отлично понимал, что люди не могут в одночасье стать святыми. И какие замечательные проповеди перед ними не говори, грех – вещь очень въедливая, и его приходится выдавливать из себя по каплям огромной духовной работой. Такие мгновенные преображения бывают, но это редкость. Их опять можно посчитать по пальцам. И поэтому Златоуст как бы выстраивает перед своими слушателями некую лестницу совершенств, по которой нам надо восходить, ибо сразу прыгнуть на верхнюю ступеньку невозможно, а можно лишь постепенно подниматься по ступеням. Особенно это верно в имущественной области: люди в этом отношении – самые разные. Есть патологические сребролюбцы, которые просто теряют человеческий облик: если он денежку схватил – у него судорога, и рука уже не может разжаться. А есть совершенные бессребреники, которые чуть что получили – раз! – и всё тут же раздали. Но самое интересное, что и те и другие встречаются среди христиан.