Евангельские идеалы и исторические реалии церковного пути

Однако у апостолов предание об антихристе, как конкретной грядущей исторической личности, все же сохранилось. Павел пишет о нем, как о человеке беззакония, который в Храме Божием сядет, выдавая себя за Бога (2 Фес. 2, 4). Иоанн не раз упоминает в 1 Послании своем антихриста. О нем же говорит и Дидахэ – ближайший к апостолам исторический документ. По этим трем точкам можно судить, что предание об антихристе является апостольским, изначальным и фактически всеобщим. И в нем, – что важно, – антихрист является конкретным человеком, хотя, согласно Иоанну Евангелисту, пред ним пройдут подобные ему, которые существуют уже «сейчас», во времена Апостола. И повторим, с любой формальной и неформальной точки зрения, предание об антихристе вполне можно считать уже исполнившимся на Бар-Кохбе. Внутренне христианину можно быть готовым к тому, что Христос вернется, не предваряемый никаким мировым злодейским правителем. И на наш недоуменный вопрос об антихристе ответит: пожалуйста, вот, сколько их было в истории. Все сбылось.

Но подчеркнем еще раз. Зверь у Тайнозрителя, которого принято ассоциировать с антихристом не является конкретным историческим лицом, человеком. Тайнозритель своего зверя скомпоновал с четырех Данииловых зверей, символизировавших у Даниила царства. И зверь Апокалипсиса тоже обозначает царство, Римскую империю, о чем сказано прямым текстом, как мы уже приводили выше. Ни самого слова «антихрист», ни его литературного портрета, адекватного с написанным Павлом и Евангелистом Иоанном, в Апокалипсисе нет. Можно гадать про «второго зверя», лжепророка из Апок. 13, 11, не он ли подразумевается под личным антихристом, но он вроде бы не делается мировым правителем, оставаясь лишь первым «обслуживающим лицом».

Во всяком случае, образы зверей у Тайнозрителя (как и многое другое у него) оставляют больше вопросов, чем ответов. Важнее и яснее другое соображение.

Иисус в своем пророчестве о конце мира нарочито краток. На вопрос учеников, не в сие ли время восставляешь ты царство Израиля, Он достаточно прямо отрезал: не ваше дело разуметь времена и сроки, которые Отец положил в своей власти (Деян. 1, 7). Для чего же, спустя столько времени Он стал бы в таких подробных и очень неясных видениях раскрывать те тайны, которые при жизни на земле и по воскресении своем так стремился скрыть? Не очевидно ли здесь противоречие?

Для того чтобы предвидеть отрицательные последствия всяких попыток начать «жить по видениям», не требуется быть ни Богом, ни пророком. Требуется для этого просто пастырский опыт, который, например, Павел приобрел за четверть века своей проповеди, что и отражается в его плавном переходе от харизматического устройства общины (как описано о церкви Коринфа) к епископскому управлению (как в пастырских посланиях).

Несложно было бы предвидеть, что произойдет с христианской общиной, где будет взят курс на осмысление всяких видений в стиле Апокалипсиса. Там будет построение секты, ничего другого, что и показала дальнейшая история.

Вот по этой-то причине и краток был Иисус в своем описании последних времен! Не наше, человеческое дело разуметь времена и сроки! Не должна наша человеческая мудрость высчитывать число имени зверя и прочие подобные штуки проделывать! Наше дело, вообще-то маленькое: бдите, ибо не знаете дне и часа (ер.: Мк. 13, 35). Вот и все. Очень много, на самом деле, если говорить о нравственно-аскетической жизни, а не о сектантских построениях или праздных гаданиях над всем неведомым.

Три связующих идеи

Справедливости ради мы все-таки должны отметить, что некая «общая буква» между Тайнозрителем и Евангелистом существует. Есть три важных ключевых понятия, которыми оперируют оба автора и больше ни один из новозаветных писателей. Это служит серьезным побуждением к тому, чтобы принять Тайнозрителя и Евангелиста за одно лицо.

А понятия эти суть таковы: Агнец, Логос и свидетель.

Ни Павел, ни евангелисты не используют образ Агнца в приложении к Иисусу. Лишь Петр вскользь сравнивает Христа с Агнцем (1 Пет. 1, 19). Агнец появляется в первой же главе Иоаннова Евангелия и он же – центральный образ Апокалипсиса. Та же история и с Логосом. Ни Павел, ни Петр, ни синоптики этот термин к Иисусу не прилагают, – а Евангелист начинает с него, и Тайнозритель использует его же.