Евгений Харитонов. Поэтика подполья

Именно в середине 70-х гг. резко возросла так называемая предупредительно-профилактическая деятельность КГБ. <…> профилактирование становилось способом прямого, санкционированного властью вмешательства в жизнь людей, мысли и действия которых не подпадали под осуждение советским законодательством, но потенциально считались опасными для власти. <… > число «профилактированных» многократно превосходило (примерно в 20 раз) количество привлеченных к уголовной ответственности. <…> на десяток пойманных шпионов приходилось три-четыре сотни обвиненных в антисоветской деятельности и около 60 тыс. «профилактированных», —

указывает Рудольф Пихоя[481]. В этих условиях неординарная фигура Харитонова – даже несмотря на его видимую политическую лояльность – рано или поздно должна была привлечь внимание властей. Сначала в отделение КГБ будет вызван Олег Киселев, которого попросят приватно рассказать о Харитонове: как у него дела? с кем он общается? нет ли в его библиотеке книг Солженицына, номеров журнала «Континент» или, например, пьесы «Елизавета Бам» Даниила Хармса? Киселев, однако, уже имеет довольно богатый опыт посещения подобных учреждений (с ним вели беседы по поводу его «подпольных» фильмов и контактов с иностранными гражданами) и ничего о Харитонове не рассказывает[482].