Читаем Евгенiй Онгинъ полностью

Евгенiй Онгинъ

I.

Гонимы вешними лучами,Съ окрестныхъ горъ уже снгаСбжали мутными ручьямиНа потопленные луга.Улыбкой ясною природаСквозь сонъ встрчаетъ утро года;Синя, блещутъ небеса.Еще прозрачные, лсаКакъ будто пухомъ зеленютъ.Пчела за данью полевойЛетитъ изъ кельи восковой.Долины сохнутъ и пестрютъ;Стада шумятъ, и соловейУжъ плъ въ безмолвіи ночей.

II.

Какъ грустно мн твое явленье,Весна, весна! пора любви!Какое темное волненьеВъ моей душ, въ моей крови!Съ какимъ тяжелымъ умиленьемъЯ наслаждаюсь дуновеньемъВъ лице мн вющей весны,На лон сельской тишины!Или мн чуждо наслажденье,И все, что радуетъ, живитъ,Все, что ликуетъ и блеститъ,Наводитъ скуку и томленьеНа душу мертвую давно,И все ей кажется темно?

III.

Или, не радуясь возвратуПогибшихъ осенью листовъ,Мы помнимъ горькую утрату,Внимая новый шумъ лсовъ;Или, съ природой оживленнойСближаемъ думою смущеннойМы увяданье нашихъ лтъ,Которымъ возрожденья нтъ?Быть можетъ, въ мысли намъ приходитъСредь поэтическаго снаИная, старая весна,И въ трепетъ сердце намъ приводитъМечтой о дальней сторон,О чудной ночи, о лун.....

IV.

Вотъ время: добрые лнивцы,Эпикурейцы-мудрецы,Вы, равнодушные счастливцы,Вы, школы Левшина⁴¹ птенцы,Вы, деревенскіе Пріамы,И вы, чувствительныя дамы,Весна въ деревню васъ зоветъ,Пора тепла, цвтовъ, работъ,Пора гуляній вдохновенныхъИ соблазнительныхъ ночей.Въ поля, друзья! скорй, скорй,Въ каретахъ, тяжко нагруженныхъ,На долгихъ иль на почтовыхъТянитесь изъ заставъ градскихъ.

V.

И вы, читатель благосклонный,Въ своей коляск выписной,Оставьте градъ неугомонный,Гд веселились вы зимой;Съ моею музой своенравнойПойдемте слушать шумъ дубравнойНадъ безъименною ркой,Въ деревн, гд Евгеній мой,Отшельникъ праздный и унылой,Еще недавно жилъ зимойВъ сосдств Тани молодой,Моей мечтательницы милой;Но гд его теперь ужъ нтъ...Гд грустный онъ оставилъ слдъ.

VI.

Межъ горъ, лежащихъ полукругомъ,Пойдемъ туда, гд ручеекъ,Віясь, бжитъ зеленымъ лугомъКъ рк сквозь липовый лсокъ.Тамъ соловей, весны любовникъ,Всю ночь поетъ; цвтетъ шиповникъ,И слышенъ говоръ ключевойТамъ виднъ камень гробовойВъ тни двухъ сосенъ устарлыхъ.Пришельцу надпись говоритъ:«Владиміръ Ленской здсь лежитъ,«Погибшій рано смертью смлыхъ,«Въ такой-то годъ, такихъ-то лтъ.«Покойся, юноша-поэтъ!»

VII.

На втви сосны приклоненной,Бывало, ранній втерокъНадъ этой урною смиреннойКачалъ таинственный внокъ;Бывало, въ поздніе досугиСюда ходили дв подруги,И на могил при лун,Обнявшись, плакали он.Но нын... памятникъ унылойЗабытъ. Къ нему привычный слдъЗаглохъ. Внка на втви нтъ;Одинъ, надъ нимъ, сдой и хилойПастухъ по прежнему поетъИ обувь бдную плететъ.

VIII. IX. X.

Мой бдный Ленской! изнывая,Не долго плакала она.Увы! невста молодаяСвоей печали не врна.Другой увлекъ ея вниманье,Другой усплъ ея страданьеЛюбовной лестью усыпить,Уланъ умлъ ее плнить,Уланъ любимъ ея душою...И вотъ ужъ съ нимъ предъ алтаремъОна стыдливо подъ внцомъСтоитъ съ поникшей головою,Съ огнемъ въ потупленныхъ очахъ,Съ улыбкой легкой на устахъ.

XI.

Мой бдный Ленской! за могилой,Въ предлахъ вчности глухой,Смутился ли, пвецъ унылой,Измны встью роковой,Или надъ Летой усыпленнойПоэтъ, безчувствіемъ блаженной,Ужъ не смущается ничмъ,И міръ ему закрытъ и нмъ?...Такъ! равнодушное забвеньеЗа гробомъ ожидаетъ насъ.Враговъ, друзей, любовницъ гласъВдругъ молкнетъ. Про одно имньеНаслдниковъ сердитый хоръЗаводитъ непристойный споръ.

XII.

И скоро звонкій голосъ ОлиВъ семейств Лариныхъ умолкъ.Уланъ, своей невольникъ доли,Былъ долженъ хать съ нею въ полкъ.Слезами горько обливаясь,Старушка, съ дочерью прощаясь,Казалось, чуть жива была,Но Таня плакать не могла;Лишь смертной блдностью покрылосьЕя печальное лицо.Когда вс вышли на крыльцо,И все, прощаясь, суетилосьВокругъ кареты молодыхъ,Татьяна проводила ихъ.

XIII.

И долго, будто сквозь тумана,Она глядла имъ во слдъ....И вотъ одна, одна Татьяна!Увы! подруга столькихъ лтъ,Ея голубка молодая,Ея наперстница родная,Судьбою вдаль занесена,Съ ней навсегда разлучена.Какъ тнь, она безъ цли бродитъ;То смотритъ въ опустлый садъ....Нигд, ни въ чемъ ей нтъ отрадъ,И облегченья не находитъОна подавленнымъ слезамъ —И сердце рвется пополамъ.

XIV.

И въ одиночеств жестокомъСильне страсть ея горитъ,И объ Онгин далекомъЕй сердце громче говоритъ.Она его не будетъ видть;Она должна въ немъ ненавидтьУбійцу брата своего;Поэтъ погибъ... но ужъ егоНикто не помнитъ, ужъ другомуЕго невста отдалась.Поэта память пронесласьКакъ дымъ по небу голубому,О немъ два сердца, можетъ быть,Еще грустятъ... На что грустить?

XV.

Былъ вечеръ. Небо меркло. ВодыСтруились тихо. Жукъ жужжалъ.Ужъ расходились хороводы;Ужъ за ркой, дымясь, пылалъОгонь рыбачій. Въ пол чистомъ,Луны при свт серебристомъ,Въ свои мечты погруженаТатьяна долго шла одна.Шла, шла. И вдругъ передъ собоюСъ холма господскій видитъ домъ,Селенье, рощу подъ холмомъИ садъ надъ свтлою ркою.Она глядитъ — и сердце въ нейЗабилось чаще и сильнй.

XVI.

Ее сомннія смущаютъ:«Пойду ль впередъ, пойду ль назадъ?...Его здсь нтъ. Меня не знаютъ...Взгляну на домъ, на этотъ садъ.»И вотъ съ холма Татьяна сходитъ,Едва дыша; кругомъ обводитъНедоумнья полный взоръ....И входитъ на пустынный дворъ.Къ ней, лая, кинулись собаки.На крикъ испуганный еяРебятъ дворовая семьяСбжалась шумно. Не безъ дракиМальчишки разогнали псовъ,Взявъ барыню подъ свой покровъ.

XVII.

«Увидть барской домъ не льзя ли?»Спросила Таня. ПоскорйКъ Анись дти побжали,У ней ключи взять отъ сней;Анисья тотчасъ къ ней явиласьИ дверь предъ ними отворилась,И Таня входитъ въ домъ пустой,Гд жилъ недавно нашъ герой.Она глядитъ: забытый въ залКій на бильярд отдыхалъ,На смятомъ канапе лежалъМанежный хлыстикъ. Таня дал;Старушка ей: — «а вотъ каминъ;Здсь баринъ сиживалъ одинъ.

XVIII.

«Здсь съ нимъ обдывалъ зимоюПокойный Ленскій, нашъ сосдъ.Сюда пожалуйте, за мною.Вотъ это барскій кабинетъ;Здсь почивалъ онъ, кофе кушалъ,Прикащика доклады слушалъИ книжку по утру читалъ....И старый баринъ здсь живалъ;Со мной, бывало, въ воскресенье,Здсь подъ окномъ, надвъ очки,Играть изволилъ въ дурачки.Дай Богъ душ его спасенье,А косточкамъ его покойВъ могил, въ мать-земл сырой!» —

XIX.

Татьяна взоромъ умиленнымъВокругъ себя на все глядитъ,И все ей кажется безцннымъ,Все душу томную живитъПолумучительной отрадой:И столъ съ померкшею лампадой,И груда книгъ, и подъ окномъКровать, покрытая ковромъ,И видъ въ окно сквозь сумракъ лунной,И этотъ блдный полусвтъ,И Лорда Байрона портретъ,И столбикъ съ куклою чугуннойПодъ шляпой съ пасмурнымъ челомъ;Съ руками, сжатыми крестомъ.

XX.

Татьяна долго въ кель моднойКакъ очарована стоитъ.Но поздно. Втеръ всталъ холодной.Темно въ долин. Роща спитъНадъ отуманенной ркою;Луна сокрылась за горою,И пилигримк молодойПора, давно пора домой.И Таня, скрывъ свое волненье,Не безъ того, чтобъ не вздохнуть,Пускается въ обратный путь.Но прежде проситъ позволеньяПустынный замокъ навщать,Чтобъ книжки здсь одной читать.

XXI.

Татьяна съ ключницей простиласьЗа воротами. Черезъ деньУжъ утромъ рано вновь явиласьОна въ оставленную снь,И въ молчаливомъ кабинетЗабывъ на время все на свт,Осталась наконецъ одна,И долго плакала она.Потомъ за книги принялася.Сперва ей было не до нихъ,Но показался выборъ ихъЕй страненъ. Чтенью предаласяТатьяна жадною душой;И ей открылся міръ иной.

XXII.

Хотя мы знаемъ, что Евгеній,Издавна чтенья разлюбилъ,Однако жъ нсколько творенійОнъ изъ опалы исключилъ:Пвца Гяура и Жуана,Да съ нимъ еще два-три романа,Въ которыхъ отразился вкъ,И современный человкъИзображенъ довольно врноСъ его безнравственной душой,Себялюбивой и сухой,Мечтанью преданной безмрно,Съ его озлобленнымъ умомъ,Кипящимъ въ дйствіи пустомъ.

XXIII.

Хранили многія страницыОтмтку рзкую ногтей;Глаза внимательной двицыУстремлены на нихъ живй.Татьяна видитъ съ трепетаньемъ,Какою мыслью, замчаньемъ,Бывалъ Онгинъ пораженъ,Въ чемъ молча соглашался онъ.На ихъ поляхъ она встрчаетъЧерты его карандаша.Везд Онгина душаСебя невольно выражаетъ,То краткимъ словомъ, то крестомъ,То вопросительнымъ крючкомъ.

XXIV.

И начинаетъ понемногуМоя Татьяна пониматьТеперь ясне — слава Богу —Того, по комъ она вздыхатьОсуждена судьбою властной:Чудакъ печальный и опасный,Созданье ада иль небесъ,Сей ангелъ, сей надменный бсъ,Что жъ онъ? Ужели подражанье,Ничтожный призракъ, иль ещеМосквичъ въ Гарольдовомъ плащ,Чужихъ причудъ истолкованье,Словъ модныхъ полный лексиконъ?...Ужъ не пародія ли онъ?

XXV.

Ужель загадку разршила?Ужели слово найдено?Часы бгутъ; она забыла,Что дома ждутъ ее давно,Гд собралися два сосдаИ гд объ ней идетъ бесда.«Какъ быть? Татьяна не дитя,»Старушка молвила крехтя.«Вдь Олинька ея моложе.Пристроить двушку, ей-ей,Пора; а что мн длать съ ней?Всмъ наотрзъ одно и то же:Нейду. И все груститъ она,Да бродитъ по лсамъ одна.

XXVI.

«Не влюблена ль она? Въ кого же?Буяновъ сватался: отказъ.Ивану Птушкову — тоже.Гусаръ Пыхтинъ гостилъ у насъ;Ужъ какъ онъ Танею прельщался,Какъ мелкимъ бсомъ разсыпался!Я думала: пойдетъ авось;Куда! и снова дло врозь.»— «Что жъ, матушка? за чмъ же стало?Въ Москву, на ярмарку невстъ!Тамъ, слышно, много праздныхъ мстъ.»— «Охъ, мой отецъ! доходу мало.»— «Довольно для одной зимы,Не то ужъ дамъ хоть я въ займы.» —

XXVII.

Старушка очень полюбилаСовтъ разумный и благой;Сочлась — и тутъ же положилаВъ Москву отправиться зимой —И Таня слышитъ новость эту.На судъ взыскательному свтуПредставить ясныя чертыПровинціяльной простоты,И запоздалые наряды,И запоздалый складъ рчей;Московскихъ франтовъ и цирцейПривлечь насмшливые взгляды!...О, страхъ! нтъ, лучше и врнйВъ глуши лсовъ остаться ей.

XXVIII.

Вставая съ первыми лучами,Теперь она въ поля спшитъИ, умиленными очамиИхъ озирая, говоритъ:«Простите, мирныя долины,И вы, знакомыхъ горъ вершины,И вы, знакомые лса!Прости, небесная краса,Прости, веселая природа!Мняю милый, тихій свтъНа шумъ блистательныхъ суетъ!...Прости жъ и ты, моя свобода!Куда, зачмъ стремлюся я?Что мн сулитъ судьба моя?» —

XXIX.

Ея прогулки длятся дол.Теперь то холмикъ, то ручейОстановляютъ поневолТатьяну прелестью своей.Она, какъ съ давними друзьями,Съ своими рощами, лугамиЕще бсдовать спшитъ,Но лто быстрое летитъ,Настала осень золотая.Природа трепетна, блдна,Какъ жертва, пышно убрана...Вотъ сверъ, тучи нагоняя,Дохнулъ, завылъ — и вотъ самаИдетъ волшебница Зима.

XXX.

Пришла, разсыпалась; клокамиПовисла на сукахъ дубовъ;Легла волнистыми коврамиСреди полей, вокругъ холмовъ;Брега съ недвижною ркоюСравняла пухлой пеленою;Блеснулъ морозъ. И рады мыПроказамъ матушки Зимы.Не радо ей лишь сердце Тани.Нейдетъ она зиму встрчать,Морозной пылью подышатьИ первымъ снгомъ съ кровли баниУмыть лицо, плеча и грудь:Татьян страшенъ зимній путь.

XXXI.

Отъзда день давно просроченъ,Проходитъ и послдній срокъ.Осмотрнъ, вновь обитъ, упроченъЗабвенью брошенный возокъ.Обозъ обычный, три кибиткиВезутъ домашніе пожитки,Кастрюльки, стулья, сундуки,Варенье въ банкахъ, тюфяки,Перины, клтки съ птухами,Горшки, тазы et cetera,Ну, много всякаго добра.И вотъ въ изб между слугамиПоднялся шумъ, прощальный плачъ:Ведутъ на дворъ осмнадцать клячъ,

XXXII.

Въ возокъ боярскій ихъ впрягаютъ,Готовятъ завтракъ повора,Горой кибитки нагружаютъ,Бранятся бабы, кучера.На кляч тощей и косматойСидитъ форрейторъ бородатый.Сбжалась челядь у воротъПрощаться съ барами. И вотъУслись, и возокъ почтенный,Скользя, ползетъ за ворота.«Простите, мирныя мста!«Прости, пріютъ уединенный!«Увижу ль васъ?....» И слезъ ручейУ Тани льется изъ очей.

XXXIII.

Когда благому просвщеньюОтдвинемъ боле границъ,Современемъ (по расчисленьюФилософическихъ таблицъ,Лтъ чрезъ пять сотъ) дороги врноУ насъ измнятся безмрно:Шоссе Россію здсь и тутъ,Соединивъ, перескутъ.Мосты чугунные чрезъ водыШагнутъ широкою дугой,Раздвинемъ горы, подъ водойПророемъ дерзостные своды,И заведетъ крещеный міръНа каждой станціи трактиръ.

XXXIV.

Теперь у насъ дороги плохи⁴²,Мосты забытые гніютъ,На станціяхъ клопы да блохиЗаснуть минуты не даютъ;Трактировъ нтъ. Въ изб холоднойВысокопарный; но голоднойДля виду прейскурантъ виситъИ тщетный дразнитъ апетитъ,Межъ тмъ, какъ сельскіе циклопыПередъ медлительнымъ огнемъРоссійскимъ лечатъ молоткомъИздлье легкое Европы,Благословляя колеиИ рвы отеческой земли.

XXXV.

За то зимы порой холоднойзда пріятна и легка.Какъ стихъ безъ мысли въ псн модной —Дорога зимняя гладка.Автомедоны наши бойки,Неутомимы наши тройки,И версты, тша праздный взоръ,Въ глазахъ мелькаютъ какъ заборъ.⁴³Къ несчастью, Ларина тащилась,Боясь прогоновъ дорогихъ;Не на почтовыхъ, на своихъ,И наша два насладиласьДорожной скукою вполн:Семь сутокъ хали он.

XXXVI.

Но вотъ ужъ близко. Передъ нимиУжъ блокаменной Москвы,Какъ жаръ крестами золотымиГорятъ старинныя главы.Ахъ, братцы! какъ я былъ доволенъ,Когда церквей и колоколенъ,Садовъ, чертоговъ полукругъОткрылся предо мною вдругъ!Какъ часто въ горестной разлук,Въ моей блуждающей судьб,Москва, я думалъ о теб!Москва.... какъ много въ этомъ звукДля сердца Русскаго слилось!Какъ много въ немъ отозвалось!

XXXVII.

Вотъ, окруженъ своей дубравой,Петровскій замокъ. Мрачно онъНедавнею гордится славой.Напрасно ждалъ Наполеонъ,Послднимъ счастьемъ упоенной,Москвы колнопреклоненнойСъ ключами стараго Кремля:Нтъ, не пошла Москва мояКъ нему съ повинной головою.Не праздникъ, не пріемный даръ,Она готовила пожаръНетерпливому герою.Отсел, въ думу погружёнъ,Глядлъ на грозный пламень онъ.

XXXVIII.

Прощай, свидтель падшей славы,Петровскій замокъ. Ну! не стой,Пошолъ! Уже столпы заставыБлютъ: вотъ ужъ по ТверскойВозокъ несется чрезъ ухабы.Мелькаютъ мимо бутки, бабы,Мальчишки, лавки, фонари,Дворцы, сады, монастыри,Бухарцы, сани, огороды,Купцы, лачужки, мужики,Бульвары, башни, казаки,Аптеки, магазины моды,Балконы, львы на воротахъ.И стаи галокъ на крестахъ.

XXXIX. XL.

Въ сей утомительной прогулкПроходитъ часъ, другой, и вотъУ Харитонья въ переулкВозокъ предъ домомъ у воротъОстановился. Къ старой тетк,Четвертый годъ больной въ чахотк,Он пріхали теперь.Имъ настежь отворяетъ дверьВъ очкахъ, въ изорванномъ кафтан,Съ чулкомъ въ рук, сдой Калмыкъ.Встрчаетъ ихъ въ гостиной крикъКняжны, простертой на диван.Старушки съ плачемъ обнялись,И восклицанья полились.

XLI.

Княжна, mon ange! — Pachette! — Алина!— Кто бъ могъ подумать? — Какъ давно!На долго ль? — Милая! Кузина!Садись — какъ это мудрено!Ей Богу, сцена изъ романа...— А это дочь моя, Татьяна. —Ахъ, Таня! подойди ко мн —Какъ будто брежу я во сн....Кузина, помнишь Грандисона? —Какъ, Грандисонъ?... а, Грандисонъ!Да, помню, помню. Гд же онъ? —«Въ Москв, живетъ у Симеона;Меня въ сочельникъ навстилъ:Недавно сына онъ женилъ.

XLII.

А тотъ... но посл все раскажемъ.Не правда ль? Всей ея роднМы Таню завтра же покажемъ.Жаль, разъзжать нтъ мочи мн;Едва, едва таскаю ноги.Но вы замучены съ дороги;Пойдемте вмст отдохнуть...Охъ, силы нтъ...устала грудь...Мн тяжела теперь и радость,Не только грусть...душа моя,Ужъ никуда не годна я...Подъ старость жизнь такая гадость...»И тутъ, совсмъ утомлена,Въ слезахъ раскашлялась она.

XLIII.

Больной и ласки и весельеТатьяну трогаютъ; но ейНе хорошо на новосель,Привыкшей къ горниц своей.Подъ занавскою шелковойНе спится ей въ постел новой,И ранній звонъ колоколовъ,Предтеча утреннихъ трудовъ,Ее съ постели подымаетъ.Садится Таня у окна.Рдетъ сумракъ, но онаСвоихъ полей не различаетъ:Предъ нею незнакомый дворъ,Конюшня, кухня и заборъ.

XLIV.

И вотъ: по родственнымъ обдамъРазвозятъ Таню каждый деньПредставить бабушкамъ и ддамъЕя разсянную лнь.Родн, прибывшей издалеча,Повсюду ласковая встрча,И восклицанья, и хлбъ-соль.«Какъ Таня выросла! Давно льЯ, кажется, тебя крестила?А я такъ на руки брала!А я такъ за уши драла!А я такъ пряникомъ кормила!»И хоромъ бабушки твердятъ:«Какъ наши годы-то летятъ!»

XLV.

Но въ нихъ не видно перемны;Все въ нихъ на старый образецъ:У тетушки Княжны ЕленыВсе тотъ же тюлевый чепецъ;Все блится Лукерья Львовна,Все то же лжетъ Любовь Петровна,Иванъ Петровичъ также глупъ,Семенъ Петровичъ также скупъ,У Пелаги НиколавныВсе тотъ же другъ, мосье Финмушъ,И тотъ же шпицъ, и тотъ же мужъ;А онъ, все клуба членъ исправный,Все также смиренъ, также глухъ,И также стъ и пьетъ за двухъ.

XLVI.

Ихъ дочки Таню обнимаютъ.Младыя граціи МосквыСначала молча озираютъТатьяну съ ногъ до головы;Ее находятъ что-то странной,Провинціяльной и жеманной,И что-то блдной и худой,А впрочемъ очень недурной;Потомъ, покорствуя природ,Дружатся съ ней, къ себ ведутъ,Цлуютъ, нжно руки жмутъ,Взбиваютъ кудри ей по мод,И повряютъ нараспвъСердечны тайны, тайны двъ,

XLVII.

Чужія и свои побды,Надежды, шалости, мечты.Текутъ невинныя бесдыСъ прикрасой легкой клеветы.Потомъ, въ отплату лепетанья,Ея сердечнаго признаньяУмильно требуютъ он.Но Таня, точно какъ во сн,Ихъ рчи слышитъ безъ участья,Не понимаетъ ничего,И тайну сердца своего,Завтный кладъ и слезъ и счастья,Хранитъ безмолвно между тмъ,И имъ не длится ни съ кмъ.

XLVIII.

Татьяна вслушаться желаетъВъ бесды, въ общій разговоръ:Но всхъ въ гостиной занимаетъТакой безсвязный, пошлый вздоръ,Все въ нихъ такъ блдно, равнодушно;Они клевещутъ даже скучно;Въ безплодной сухости рчей,Распросовъ, сплетенъ и встей,Не вспыхнетъ мысли въ цлы сутки,Хоть невзначай, хоть наобумъ;Не улыбнется томный умъ,Не дрогнетъ сердце хоть для шутки.И даже глупости смшнойВъ теб не встртишь, свтъ пустой!

XLIX.

Архивны юноши толпоюНа Таню чопорно глядятъ,И про нее между собоюНеблагосклонно говорятъ.Одинъ, какой-то шутъ печальнойЕе находитъ идеальной,И, прислонившись у дверей,Элегію готовитъ ей.У скучной тетки Таню встртя,Къ ней какъ-то В.... подслъИ душу ей занять усплъ.И близъ него ее замтя,Объ ней, поправя свой парикъ,Освдомляется старикъ.

L.

Но тамъ, гд Мельпомены бурнойПротяжный раздается вой,Гд машетъ мантіей мишурнойОна предъ хладною толпой,Гд Талія тихонько дремлетъИ плескамъ дружескимъ не внемлетъ,Гд Терпсихор лишь однойДивится зритель молодой(Что было также въ прежни лты,Во время ваше и мое)Не обратились на нееНи дамъ ревнивые лорнеты,Ни трубки модныхъ знатоковъИзъ ложъ и кресельныхъ рядовъ.

LI.

Ее привозятъ и въ Собранье.Тамъ тснота, волненье, жаръ,Музыки грохотъ, свчъ блистанье,Мельканье, вихорь быстрыхъ паръ,Красавицъ легкіе уборы,Людьми пестрющіе хоры,Невстъ обширный полукругъ,Вс чувства поражаетъ вдругъ.Здсь кажутъ франты записныеСвое нахальство, свой жилетъИ невнимательный лорнетъ.Сюда гусары отпускныеСпшатъ явиться, прогремть,Блеснуть, плнить и улетть.

LII.

У ночи много звздъ прелестныхъ,Красавицъ много на Москв.Но ярче всхъ подругъ небесныхъЛуна въ воздушной синев.Но та, которую не смюТревожить лирою моею,Какъ величавая лунаСредь женъ и двъ блеститъ одна.Съ какою гордостью небеснойЗемли касается она!Какъ нгой грудь ея полна!Какъ томенъ взоръ ея чудесной!....Но полно, полно; перестань:Ты заплатилъ безумству дань.

LIII.

Шумъ, хохотъ, бготня, поклоны,Галопъ, мазурка, вальсъ.... Межъ тмъ,Между двухъ тетокъ, у колонны,Не замчаема никмъ,Татьяна смотритъ и не видитъ,Волненье свта ненавидитъ;Ей душно здсь.... она мечтойСтремится къ жизни полевой,Въ деревню, къ бднымъ поселянамъ,Въ уединенный уголокъ,Гд льется свтлый ручеёкъ;Къ своимъ цвтамъ, къ своимъ романамъИ въ сумракъ липовыхъ аллей,Туда, гд онъ являлся ей.

LIV.

Такъ мысль ея далече бродитъ:Забытъ и свтъ, и шумный балъ,А глазъ межъ тмъ съ нея не сводитъКакой-то важный Генералъ.Другъ другу тетушки мигнули,И локтемъ Таню вразъ толкнули,И каждая шепнула ей:— «Взгляни на лво поскорй.»— «На лво? гд? что тамъ такое?»— «Ну, что бы ни было, гляди...Въ той кучк; видишь? впереди,Тамъ, гд еще въ мундирахъ двое...Вотъ отошелъ... вотъ бокомъ сталъ...»— «Кто? толстый этотъ Генералъ?» —

LV.

Но здсь съ побдою поздравимъТатьяну милую мою.И въ сторону свой путь направимъ,Чтобъ не забыть, о комъ пою...Да кстати, здсь о томъ два слова:Пою пріятеля младоваИ множество его причудъ.Благослови мой долгій трудъ,О ты, эпическая Муза!И врный посохъ мн вручивъ,Не дай блуждать мн вкось и въ кривь,Довольно. Съ плечь долой обуза!Я классицизму отдалъ честь:Хоть поздно, а вступленье есть.

Перейти на страницу: