Эволюция «Андромеды»

И в этих мрачных сумерках вырисовывалась гора – основная ее часть и темная колонна позади. Их металлические поверхности, поглощающие последние лучи дневного света, сверкали точно галька на коже Левиафана[52], восстающего из невероятных глубин.

Ведала произвела нехитрый подсчет: за время их трехдневного пути аномалия выросла почти вдвое. Инстинктивно команда чувствовала себя в большей безопасности среди деревьев, за пределами той бесплодной красной земли, что отделяла гору от джунглей.

Казалось, чужеродная, безжалостная аномалия проявляла злую волю.

Пока Пенг работала над лагерем, остальные приступили к научным исследованиям. Покинутая проводниками группа, лишившаяся связи с высшим командованием, теперь самостоятельно демонстрировала свою уникальность. И даже вопреки недавним шокирующим событиям всех охватило одинаковое любопытство.

Прямо перед ними находилась величайшая тайна.

Ведала одержимо бросилась перезапускать подпрограммы, неустанно желая установить спутниковую связь с командованием. Она бродила по периметру лагеря, выискивая хоть маленький зазор среди листьев. Хрупкая Нидхи выглядела решительной на фоне внушительных стволов, однако разрастающаяся аномалия создала слишком много обломков. Независимо от того, где она ходила, сеть упорно молчала.

Между тем Джеймс Стоун и Тупа стали неразлучными. Пока робототехник тряс баллон с распылителем ингибитора, нацелив себе на предплечье, ребенок с любопытством наблюдал. Стоило Стоуну нажать на рычажок, как из баллона вмиг заморосил шипящий туман. Тупа резко отпрянул и пальцами изобразил клыки – безошибочный защитный жест.

– Джамайс![53] – с тревогой воскликнул он.

Смеясь, Стоун покачал головой.

– Нет, не змея! – уверил он. – Броня! Да крепкая!

Когда летающий поблизости дрон прошептал перевод, Тупа нерешительно протянул руки, позволив Стоуну нанести аэрозоль. Мальчик с зажмуренными глазами напоминал малыша на пляже, которого мажут солнцезащитным кремом. Как только Джеймс закончил, глаза ребенка открылись, и Тупа расплылся в белозубой улыбке.

– Броня, – повторил он. – Крепкая.

Гарольд Одиамбо, сидя на разбитом стволе, тщательно проверял сложные сейсмические датчики. Хотя работа и была утомительной, кениец, казалось, наслаждался медленными, отработанными движениями. Поочередно он разглядывал каждое устройство, после чего убирал в сетчатый карман на внешней стороне рюкзака.

Пока другие ученые сторонились необъяснимой аномалии, Гарольд Одиамбо единственный нашел в ее внушительных размерах непостижимое утешение.

Последнее десятилетие Одиамбо посвятил изучению внеземной геологии – внутренним механизмам других миров. И в этом гиганте он видел не порок природного материала, а красоту нечеловеческой архитектуры.

В детстве, когда Гарольд жил в Кении, его всегда прельщали гигантские термитные насыпи, усеивающие пейзаж диких равнин. Полностью изолированные от стихий, хищников и лесных пожаров, термитники сооружались из природных ресурсов и населялись более чем миллиардом маленьких существ, способных управлять сложным сообществом на протяжении целого тысячелетия.

Юный Одиамбо неустанно представлял, как исследовал эти крошечные тоннели – извилистые проходы, отражающие поистине нечеловеческую конструкцию. В старшем возрасте, когда Гарольд начал учиться и путешествовать по миру, он регулярно наблюдал, как люди продолжали посягать на природу, уничтожая и переделывая все, к чему прикасались. И эта волна разрушения воздействовала на любые возможные места обитания.

Чем больше Одиамбо следил за научными достижениями человечества, тем сильнее ценил термитов и их мегаполисы. Сооруженные насыпи процветали в гармонии с экосистемой. От человеческой цивилизации он никогда не замечал подобного отношения, за исключением, возможно, людей, которые жили в джунглях и хранили первозданность природы.

Довольный Одиамбо загрузил рюкзак датчиками, спрыгнул с бревна и отправился по тропинке вдоль аномалии. Разглядывая землю, он вдруг остановился и присел на удивительно пластичные для своего возраста колени. Вытащив из сетчатого кармана сейсмическое устройство размером с кулак, Гарольд плотно вонзил его острым концом в грязь. Затем отточенным движением Одиамбо повернул оставшуюся на поверхности верхушку. Синий светодиод мгновенно засветился, звук начал нарастать.

Пока Одиамбо вставал на ноги, сгорбившись под тяжестью рюкзака, устройство выпустило накопившуюся энергию и погрузило хоботок в землю.

Гарольд уже шагал дальше.

В итоге он вживил шестнадцать датчиков, а несколько дополнительных подключил около желтоватой реки – в устье пещеры, ведущей во тьму.

Ведала тем временем не сводила глаз с телефона. Она прошла мимо Стоуна, который старательно очищал грязь с зарядных станций на специализированном рюкзаке. Трудясь, Джеймс одновременно демонстрировал Тупе внутреннюю работу устройства. Мальчик, к слову, оказался внимательным учеником. Эта парочка, окруженная несколькими говорящими дронами, выглядела абсолютно довольной.

Когда Ведала проходила мимо, Стоун вдруг остановился и склонил голову, как будто прислушиваясь.