Эволюция архитектуры османской мечети

В состав невшехирского комплекса Дамат Ибрагим-паша (1724–1726) помимо мечети вошли медресе, начальная школа, библиотека, имарет, хамам, караван-сарай и ряд фонтанов. Архитекторы великого визиря не стремились к компактности планировки – наоборот, постройки оказались разбросаны вокруг площади в стремлении обеспечить инфраструктуру поселения с перспективой его дальнейшего расширения и превращения в «идеальный город»⁶³. Тем не менее планировка мечети Невшехирли Ибрагим-паша представляет собой вполне традиционную схему: подкупольный квадрат, перекрытый 17-метровым куполом, дополненный глубоким михрабным айваном под зеркальным сводом и 5-частным купольным портиком. Квадратный молитвенный зал лишен какого-либо членения, а применение тромпов предопределило использование октагональной конструкции, выраженной в пристенных столбах, оформленных как каннелированные полуколонны со сталактитовыми капителями. Вслед за строителями стамбульской Йени Валиде-джами мастер невшехирской мечети вновь демонстрирует интерес к октагональной конструкции, но, не пытаясь расширить интерьер вне подкупольного квадрата, не нуждается в балдахинной системе и не отрывает опоры купола от стен, на четыре десятилетия предвосхищая композицию барочной Лалели-джами. Главным мотивом оформления интерьера оказывается пояс чуть повышенных подпружных арок с широкими интрадосами, подчеркнутыми позднейшей темно-коричневой росписью.

Единственным членением интерьера являются две предназначенные для женщин двухъярусные лоджии (kadinlar mahfili) в северной части зала по обе стороны от входа. Их «несвязанность» с пристенными столбами, оформление в виде стрельчатых аркад с «полосатыми» архивольтами на ордерных колонках и мраморная облицовка выдают их позднейшее добавление.

При относительно небольших размерах и компактности здания архитектор постарался предельно расчленить основной объем как по горизонтали, введя выступающие карнизы на всех конструктивных уровнях, так по вертикали, подчеркнув незначительно выступающие ступенчатые контрфорсы и дополнив углы здания и ребра барабана высокими гранеными башенками, увенчанными куполами. Эти членения вызывают ассоциации с эдирнской Селимие-джами, которая безусловно была знакома высокопоставленному заказчику и более чем вероятно – архитектору, но для основной части общины оставалась неизвестной. Членения объема вкупе с уменьшением высоты ярусов и большей шириной центральных частей подчеркивают тектонику здания, акцентированную также уменьшением световых проемов на разных уровнях. Благодаря вообще-то нехитрым приемам довольно простое по планировке и конструкции здание приобрело и визуально больший масштаб, и иные пропорции, активнее взаимодействуя с окружающим пространством и производя впечатление сложности, парадности, вельможной пышности, предвосхищая тем самым «османское барокко».

Куллие Дамат Ибрагим-паша в Невшехире.

План (по Гудвину):

1 – мечеть; 2 – медресе;

3 – имарет; 4 – начальная школа; 5 – хамам;

6 – караван-сарай

Невшехирли Ибрагим-паша-джами. Вид с северо-запада

Портик «последней общины», широкие арки которого опираются на колонны с массивными сталактитовыми капителями, также оказывается «обманкой» – его длина превосходит ширину молитвенного зала, создавая иллюзию большего размера здания. За западным выступом портика скрыто основание единственного тонкого минарета (многократно реставрировавшегося), который воспринимается не как пристроенный, а как поднимающийся над углом постройки, отчасти уравновешиваясь граненой башенкой над северо-восточным углом, «намекающей» на возможность появления парного минарета и создания симметричной композиции.

Невшехирли Ибрагим-паша-джами. Интерьер: вид с юга

Несмотря на почти уникальность каппадокийской мечети в ряду памятников «эпохи тюльпанов», Невшехирли Ибрагим-паша-джами демонстрирует растущее увлечение османских зодчих визуальными эффектами при сохранении авторитета образцов, разработанных полутора столетиями ранее в мастерской Синана, а также – благодаря инициативе достигшего предела власти местного уроженца, – распространение столичных вкусов в глухую провинцию. Это распространение, как, собственно, и ожидаемые культурные реформы, стимулированные Ибрагимом-пашой, были прерваны в 1730 г. бунтом ремесленников, торговцев и янычар (известным как восстание Патрона Халила), казнью великого визиря и отречением Ахмеда III, знаменующим конец «эпохи тюльпанов»⁶⁴. Следующему султану Махмуду I понадобились два десятилетия осторожной европеизации художественных вкусов, индикатором успешности которой стала стамбульская мечеть Нуросмание – хрестоматийный памятник «османского барокко».