Евпатий Коловрат. Последний герой Древней Руси

Для ответа на этот вопрос необходимо для начала оценить, какими силами располагал великий князь владимирский и как эти силы использовались. По оценкам специалистов, его княжество могло отмобилизовать около 50 тысяч воинов — дружины и городового ополчения. Эти категории русского войска были неравноценны по своим боевым качествам и мотивации. Дружина была готова воевать со своим вождем, где он прикажет, «ища себе чести, а князю славы», состояла из воинов-профессионалов и была прекрасно вооружена. Городовое ополчение собиралось лишь в случае военной угрозы, и его главной задачей была оборона родного города. Во главе ополчения стоял тысяцкий — избранный горожанами или назначенный князем воевода. Русские города были богатыми, поэтому по вооружению городовая рать не сильно уступала дружине, хуже было с конями — боевые кони были очень дороги и в хозяйстве горожан, даже богатых, встречались нечасто. Входившие в ополчение горожане умели до некоторой степени владеть оружием, но до профессионалов-дружинников им было очень далеко. В полевых сражениях городовые полки использовались нечасто.

Важно отметить, что вопреки расхожим представлениям художественной литературы и исторической публицистики другие слои населения к военной службе в Древней Руси не привлекались. Никаких «крестьянских ополчений», «земской рати», «большого полка» из мобилизованных крестьян не существовало. Сословия средневекового общества имели четкую специализацию: одни воюют, другие — работают. Ни в одном источнике не упоминается об использовании крестьян в качестве воинов. Даже народные сказания и былины не говорят об этом. Да, крестьянский сын мог оставить соху и пойти воевать, но при этом он, во-первых, переставал быть крестьянином, а во-вторых, такие примеры даже в былинах подаются как событие исключительное.

Военную повинность стали распространять на крестьян лишь в XVI веке в составе Русского государства со столицей в Москве. Но и в это время никто крестьянских полков в поле не выводил. Роль крестьян — посошной рати (называвшейся так потому, что набиралась от «сох» — налоговых участков) — была вспомогательной: перевозка грузов в военных целях, ремонт мостов и дорог, выполнение земляных работ при осадах и оборонах крепостей и тому подобные работы.

Посошная рать была важным составным элементом вооруженных сил Московского царства, а потому летописцы XVI века допускали существование чего-то подобного и в прошлом. Поэтому именно в позднейших летописях встречаются упоминания о мобилизации «пешцев» и «хрестьян», но и они относятся к событиям второй половины XIV века.

Для историков XVIII–XIX веков армия уже давно утратила сословный характер по своему составу, поэтому они предположили возможность существования в Древней Руси такой формы организации вооруженных сил, как народное ополчение. Но по мере все более тщательного изучения источников и увеличения числа археологических находок тезис о существовании народного ополчения все больше подвергался сомнению.

Однако в советское время в силу идеологических требований он вновь занял господствующие позиции. На страницах учебников, художественных и публицистических книг выстроились большие полки из крестьян, оставляющих дома семьи и следующих в поход по призыву князей. Более того, предполагалось, что в войнах с внешним врагом, в частности с половцами или в отражении монгольского нашествия, именно ополчение играло решающую роль, а феодалы проявляли нестойкость и склонность к соглашательству с врагом.

Но даже советская историография постепенно признавала силу фактов, и в более поздних исследованиях об ополченцах как части русского войска уже не упоминается.

Как были распределены силы Владимирского княжества? Значительная часть дружин под командованием опытного военачальника князя Ярослава Всеволодовича находилась в Южной Руси, где этот князь с переменным успехом вел борьбу за Киев. Какие-то силы были размещены в Новгороде, где находился старший сын Ярослава Александр — будущий знаменитый полководец.

Таким образом, сил, находившихся в непосредственном подчинении великого князя владимирского, было значительно меньше, чем можно было бы предполагать. Отказ от военного союза с Волжской Булгарией в 1232 году (если такое предложение и в самом деле имело место) был логичен — как раз в это время начинается борьба за доминирование в русских землях с Черниговом, Смоленском и Волынью, а угроза со стороны далекого степного народа не воспринималась как серьезная. Но летом 1237 года игнорировать ситуацию было уже невозможно.