Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

После того как ислам постепенно утратил свое первоначальное лидерство в ремеслах и науках, а некогда могучая Османская империя рухнула, большинству сегодняшних мусульман всё вокруг постоянно напоминает о том, как сильно они отстали от Запада и от Восточной Азии. Эти непрерывные удары по самоуважению — и чувство унижения — играли центральную роль в мотивации Усамы бен Ладена и его последователей. Ричард Ламм обратил мое внимание на следующий отрывок из недавно вышедшей книги Стивена Линкера «Лучшие ангелы нашей природы: почему насилие идет на убыль»: «В исламском мире насилие санкционируется не только религиозными предрассудками, но и гипертрофированно развитой культурой чести. Политологи Халед Фаттах и К. М. Фирке описывают то, как “дискурс унижения” пронизывает всю идеологию исламистских организаций. Длинный перечень обид — крестовые походы, история западной колонизации, существование государства Израиль, присутствие американских войск на арабской земле, низкие социально- экономические результаты мусульманских стран — воспринимается как перечень оскорблений, нанесенных исламу, и используется для оправдания неизбирательных актов возмездия против представителей цивилизации, на которую они возлагают ответственность за все это, а также против мусульманских лидеров, не демонстрирующих достаточной идеологической чистоты. Радикальные маргинальные группы ислама берут на вооружение идеологию, которая является классическим примером идеологии геноцида: история рассматривается как насильственная борьба, кульминацией которой становится славное покорение класса людей, безвозвратно предавшихся злу. Те, кто выступает от имени Аль-Каиды, Хамас, Хезболлы и иранского режима, демонизируют враждебные группы (сионистов, неверных, крестоносцев, многобожников), говорят о хилиастическом катаклизме, который возвестит начало утопии, и оправдывают уничтожение целых категорий людей, таких как евреи, американцы и вообще те, кто воспринимается как оскорбители ислама»[212].

В Докладах ООН о развитии человеческого потенциала в арабских странах четко и недвусмысленно говорится о том, что для ускорения прогресса с целью достижения демократического правления, социальной справедливости и процветания необходима реформа ислама. К ключевым составляющим реформы относятся открытость к ценностям, идеям и институтам неисламского мира, терпимость к другим религиям и в целом приверженность к высоким стандартам деятельности, образованию и гендерному равенству.

«Арабская весна» в свете латиноамериканского опыта

Когда я рассматривал фотографии людей в Каире и других частях арабского мира, по большей части молодых и исполненных энтузиазма, зачастую с руками, поднятыми в знаке «V», означающем победу, мне это напомнило три аналогичных эпизода в недавней истории Латинской Америки, которые я наблюдал лично: революцию 1965 г. в Доминиканской Республике, сандинистскую революцию 1979 г. и инаугурацию Жана-Бертрана Аристида в качестве президента Гаити в 1991 г.

Десятилетия спустя то, что в свое время выглядело многообещающим отходом от авторитарного, несправедливого и нищего прошлого, сегодня представляется по существу продолжением того же самого, что и раньше. Получится ли у арабских стран добиться чего-то большего?

Случай Доминиканской Республики

Доминиканская революция привела к свержению правительства, установленного военными после отстранения ими от власти Хуана Боша, первого демократически избранного президента после трех десятилетий тирании Рафаэля Леонидаса Трухильо. Президент Линдон Джонсон, опасаясь повторения событий кубинской революции, решительно вмешался. Президентский представитель Эллсуорт Банкер договорился о создании временного правительства под председательством центристского доминиканского демократа Гектора Гарсиа Годоя — правительства, приведшего страну к выборам 1966 г., на которых Хоакин Балагер победил Боша. С тех пор, несмотря на некоторые зигзаги, демократические нормы в стране соблюдаются.

Когда 24 апреля 1965 г. разразилась революция, я благополучно находился в своей первой зарубежной командировке в качестве сотрудника USAID, выполняя обязанности координатора программ в Коста-Рике. Через несколько дней я получил инструкции из Вашингтона как можно быстрее прибыть на базу американских ВВС в Пуэрто-Рико с трехнедельным назначением в Доминиканскую Республику. Эти три недели обернулись тремя с половиной годами, в течение которых я стал заместителем директора миссии USAID.