Еврейские народные сказки. Том 2. Сказки евреев Восточной Европы

Присутствие песни в устной традиции неожиданным образом способно поддержать гипотезу Фухса о литературной истории «Хад гадья». Как упоминалось, песня не была включена в агадот итальянских и сефардских еврейских общин и общин в исламских странах до XIX в. Тем не менее она была широко известна в традиционной форме и в вариациях в сефардских и итальянских общинах. Ехновиц, изучавший песню в иудео-итальянской и иудео-провансальской традициях, отметил, что «евреи в южной Франции, следовавшие провансальскому обряду (то есть не бывшие ни сефардами, ни ашкеназами, но имевшие предков, которые всегда жили в регионе), пели традиционную “Хад гадья” на еврейско-провансальском» [15]. Так что, вполне вероятно, «Хад гадья» попала к итальянскому еврейству не из традиции ашкеназов, как принято полагать, а скорее из сефардской общины — еще до изгнания евреев из Испании в 1492 г. Однако до сих пор эта история остается гипотетической. Более распространенным является допущение, что «“Хад гадья” попала к итальянским евреям от ашкеназов из Восточной Европы, а затем, следуя обычным направлениям распространения, проникла на север, в южную Францию (Прованс), и на восток, в Османскую империю и через Средиземноморье в Северную Африку» [16].

Возможен любой из путей миграции. Тем не менее изобилие вариаций литературной формы в итальянских и сефардских общинах свидетельствует о присутствии песни в устной традиции в течение длительного периода, а конкретный текст был независимым от традиционного текста Агады. Кроме того, Швадрон в своем исследовании обнаружил, что западные сефарды исключают данную песню из своей традиции Песаха, но восточным сефардам — от Италии до Греции и Турции — известны многие версии «Хад гадья», и они поют ее во время седера и в других случаях, считая, что она «изначально уходит корнями в семейные источники их прапрадедов в Испании и Португалии. Последнее остается гипотезой и не подтверждено» [17].

Проблема происхождения «Хад гадья» все еще ждет окончательного решения. Поиски истоков песни дополнительно осложняются древностью сорита как формы, его присутствием во многих культурах и языках и жесткостью текста, которую обеспечило его включение в Агаду.

1 Yaari, A. Passover Haggadah: From the Earliest Printed Edition to 1960 (Jerusalem: Berger & Wahrman, 1960), 3–4 no. 24.

2 Perkal, J. R. The Dual Nature of Cumulative Tales // Laographia 22 (1965), 338–342.

3 Fuchs, M.Z. Le-Toldot ha-Shirim ‘Ehad Mi Yode’a ve-Had Gadya be-Yisrael u-ve-Amim [История «Эхад ми йодеа» и «Хад гадья»…] // Asufot 2 (1988), 201–226.

4 Gefen, М. Transformation of Motifs in Folklore and Literature (ивр.) (Jerusalem: Mass, 1991), 209.

5 Yoffie, L. R. C. Songs of the ‘Twelve Numbers’ and the Hebrew Chant of‘Echod Mi Yodea’ // Journal of American Folklore 62 (1949), 411.

6 Zunz, L. Diegottesdienstlichen Vortrage der Juden: Historisch Entwickelt (ивр.) (Ed. C. Albek. Jerusalem: Bialik Institute, 1954), 300.

7 Gefen, M. Op. cit., 204–206.

8 Fischel, H.A. The Uses of the Sories (Climax, Gradatio) in the Tannaitic Period // Hebrew Union College Annual 44 (1973), 119.

9 Ibid, 129–132, особ. 130.

10 Szmeruk [Shmeruk], C. The Earliest Aramaic and Yiddish Version of the ‘Song of the Kid’ (Khad Gadye) 11 The Field of Yiddish: Studies in Yiddish Language, Folklore, and Literature (Ed. U. Weinreich. New York: Linguistic Circle of New York, Columbia University, 1954) 214–218; Shmeruk, C. Yiddish Literature: Aspects of Its History (ивр.) (Tel Aviv: The Porter Institute for Poetics & Semiotics, Tel Aviv University, 1978), 57–59.

11 Fuchs, M. Z. Op. cit.

12 Vail, Y.T. Haggadha shel Pesah: Ha-Marbe le-Saper [Пасхальная Агада…] (Karlsrue, 1791 [Reprint ed. Jerusalem: Feldhaim, 2002]).

13 Ibid, 47a, 151a.

14 Fuchs, M.Z. Op. cit., 221.

15 Jochnowitz, G. Had Gadya in Judeo-Italian and Shuadit (Judeo-Provencal) // Readings in the Sociology of Jewish Languages (Ed. J. A. Fishman. Leiden: Brill, 1985), 241.

16 Schwadron, A. A. ‘Khad Gadya — The Italian Traditions // 9th World Congress of Jewish Studies 2 (1986), 258.

17 Schwadron, A. A. Un Cavritico: The Sephardic Tradition // Journal of Jewish Music and Liturgy 5 (1982), 24–39; Schwadron, A. A. Chad Gadya [Один козленок] [vinyl recording] (Smithsonian Folkways Recordings FR8920).

26 ДВА ДРУГА

Дело было много лет назад в одном городке в Галиции. Авром был ребенком из еврейской семьи, жившей по соседству с польской семьей, сына в которой звали Влодек. Ребята были добрыми друзьями. Они играли и устраивали проказы, на которые только хватало фантазии.

Когда они выросли, их пути разошлись, у каждого началась своя жизнь. Авром и Влодек оба были смышлеными и одаренными мальчиками. Влодек учился в местной школе. Когда он окончил школу, родители послали его в большой город, где он продолжил обучение и стал священником. Со временем он поднялся по церковной иерархии.