Еврейский вопрос / Необыкновенная история

Меня, правду сказать, удивляют те ребяческие приемы, к каким прибегает консервативная партия охраны коренных начал, — уважения к религии, к власти, к нравственности и т.д. в литературе. “Московские ведомости”, т.е. Катков, правда, с успехом выступили против заграничной пропаганды Герцена с Огаревым, Бакунина и других — именно тогда, когда эти господа, потеряв всякие живые сношения с Россией и не видя, не зная, что в ней делается, и что именно ей нужно было вслед за реформами, которых они были такими горячими поборниками, вышли из своей прежней хорошей роли, указывая уродливости русской общественной жизни, администрации и т.п., чем много принесли пользы и стали смущать наши юные поколения проповедью крайнего и беспощадного отрицания, последними продуктами парижской бульварной философии и политики, переживавшей кризис за кризисом, и навязывали нам тамошнюю лихорадочную жизнь, с ее минутными, ежедневными, горячечными судорогами, ее чуждыми нам интересами, страстишками! Наконец, встав за Польшу, уязвили русское национальное чувство — и отвратили от себя здесь даже друзей своих. Катков первый энергически обличил ложь этой пропаганды, падавшей на восприимчивую почву молодых умов возраставшего поколения, которому нужна была строгая система методического, основательного образования. И Катков успел и приобрел большую популярность. Но лишь только он стал официальным, хотя негласным опекуном консервативных интересов, его заподозрили в пристрастии, в сикофантстве, в неблаговидных инсинуациях из личной корысти, и он мало-помалу начал терять свою популярность!

Это понятно почему. Правительство наше сильно: сила эта зиждется не на той или другой партии, а на общем народном к нему доверии и преданности. Какие же Катковы могут поддерживать или защищать его! Оно слишком хорошо защищено — так защищено, что трудно, хотя и необходимо иногда для общего интереса, говорить против него в печати! Оно защищено своими законами о печати, цензурою. Оно может литературно само защищать себя только единственным, прямым способом, т.е. официальным журналом-указателем, опровергая ложные слухи, неблагонамеренные толки, объясняя с достоинством свои виды, меры, намерения, когда это нужно. Вот и все! Так делает, например, Journal de St. Petersbourg{105} — относительно внешней политики, где разбираются общеевропейские политические вопросы, в которых подает свой голос и Россия! А затем правительство наше уже никак не может заставить говорить в печати то или другое: это ни к чему не поведет. Оно может только запрещать говорить, что найдет вредным. Наемные чиновники-литераторы никогда не принесут пользы, а только подорвут доверие к действиям правительства. Притвориться искренним нельзя — раскусят, как ни прячься. Франция и Англия в этом случае нам не пример: там есть открытая (в Англии) оппозиция, необходимая для контроля и критики действий министерства, т.е. правительства, которая, одержав победу, сама, когда нужно, становится во главе его. Во Франции все разделены на партии, заведомо для существующего правительства держащие{106} сторону трех претендентов на престол!

Поэтому понятно, что и в той и в другой стране возможны и необходимы и различные органы, выражающие каждый свою партию и борющиеся между собой.

У нас этого быть не может. У нас все должны стоять за правительство, за господствующую религию — и всякое отступление от того или другого считается преступлением. У нас все должны быть консерваторами, и правительству остается только наблюдать (и оно очень зорко наблюдает), кто в печати норовит свернуть в сторону, и далеко ли. Только эта рознь и может быть между журналами, а правительству остается только пасти, чтобы овцы не уходили куда-нибудь… Но уйти некуда!

Что же будут проповедовать, собственно, охранительные журналы? Что надо молиться Богу, чтить власть и т.д. Но это знают все. Заграничные журналы проповедуют не то: одни стараются доказать, что Франция воскреснет, когда Шамбор{107} придет, а другие ратуют за Орлеанский дом, третьи доказывают, что{108} Наполеоновская династия одна способна спасать Францию. В Англии оппозиционные журналы следят за каждым шагом правительства и нападают на ошибки, а министерство в своих журнальных органах защищалось и т.д. И правительство — и вся Англия — сильно именно этим открытым контролем! Оттого там и настоит крайняя надобность и в правительственных органах печати для борьбы со свободными либеральными органами, которым цензура не может зажать рта! А у нас!

Но, скажут, однако, что в общество проникают так называемые разрушительные начала: охлаждение к религии, к авторитетам власти, семьи и т.п.{109} “На Западе вон уже до чего дошла так называемая интернациональная пропаганда: требует анархии, разрушения всего старого порядка!”

Да, правда, в общих понятиях людских совершается что-то странное, почти небывалое, по крайней мере небывалое в таких размерах! Какое-то глубокое, всемирное уважение!