«Еврейское слово»: колонки

Утром 5-го, в давние времена бывшего Днем сталинской конституции, первым делом полез в интернет. Я человек игроцкий, мне было любопытно узнать, сколько со всеми вбросами, каруселями и военнослужащими власть все же ухватила процентов. Я и в СССР не понимал, теперь тем более, зачем разводят эти церемонии, а не печатают в «Известиях» списки назначенных на следующий срок депутатов, все равно люди ничему не верят – и тогда, и сейчас. Путин получил то, чего хотел. Но после Ельцина он был на новенького, не известного до конца, не вполне понятного, мог строить вертикаль, сажать Ходорковского, говорить «мочить», «шакалить», «мы-из-кгб». А теперь он после самого себя. Персонаж порядочного числа анекдотов, карикатур, пародий. Изгой Интернета – не выбирающего, как известно, выражений. Больше не гений дзюдо. Несколько перебравший с саморекламой. Обгу́канный публикой после боя Емельяненко с американцем. А ведь еще «и мой Сурков со мною». А еще и Медведев, да и Грызлов, и остальные големы и карабасы-барабасы, их не сменишь как потное кимоно на свежее. И кризис. Для закаленного политика ничего страшного, но политик это какая-никакая программа, а где она? Быть главным? Над кем, среди кого? Быть главным, чтобы быть главным, чтобы быть главным? Это против 2-го закона термодинамики.

Того же 4 декабря были выборы в Египте. Я поймал себя на том, что они куда важнее наших. Провинциальные выборы, Египет, а касаются всех – подумать только. Там всё в действии, в напряжении, в готовности истреблять и гибнуть. Стереть с лица земли Израиль и сгореть от его водородной бомбы. И запалить собою глобус… Вместе со всеми журналами, верховными советами, думами, радами, хуралами.

27 декабря

Очередной номер журнала «Лехаим», 12-й за 2011 год, открывается очередной колонкой главного редактора. За несколько дней до выхода из печати она была выставлена в Интернете, где я ее и прочел. Должность главного редактора исполняет Борух Ионович Горин, к которому я испытываю уважение. Поэтому сразу предупреждаю, что неуважительные слова, которые я собираюсь сейчас высказать, относятся не к нему, а к тому, что содержит его колонка.

Коротко, ее идея, пафос и содержание сводятся к незамысловатому наставлению – если ты еврей, живущий вне Израиля, втяни голову в плечи, не высовывайся и не чирикай. Ты гость, подчиняйся хозяевам. Что почти дословно совпадает с главной догмой антисемитизма. И если бы у меня не составилось личного впечатления о Борухе Ионовиче как о человеке честном и серьезном, я бы мог допустить, что это его сочинение провокативно и целью имеет взбудоражить читателей журнала. И что воображение какого-нибудь писателя могло бы использовать его как затравку романа: скажем, редактор еврейского журнала встречается с редактором юдофобского, и они вместе разрабатывают стратегию этакого заговора.

Что евреям надо не забываться, надо помнить, что они евреи, то есть не раздражать неевреев, среди которых они живут, стараться понравиться и угодить, я слышу с той и другой стороны более или менее всю жизнь. Как правило, от людей пожилых, измаянных угрозами, испуганных, претерпевших от преследований и унижений или, по крайней мере, узнавших о них из чьего-то горького опыта. В моем детстве их было больше, чем сейчас, тетушки, бабушки помнили о погромах, пережитых их родителями. Но главное, конечно, гены, в которых осела вся история народа.

Понятно, что жить с такой философией невозможно. Точнее, возможно только в гетто с натянутой над стенами колючей проволокой, с изгойством, с замордованностью, вековой и сиюминутной. Это философия заведомой приниженности, одна из самых жалких на земле. А если называть вещи своими именами, то и самых бездарных. Мертвечина лезет наружу, как только философ начинает приводить доводы. Это как приводить доводы, почему лучший способ передвижения – ползком. Читаешь, и кажется, что писавший не замечает, как убого получается, а то и рад упертости рассуждений. Поврежден самый корень его посылки, как сейчас говорят, месса́жа, – естественно поэтому, что его тотчас сносит и в неприличную бестактность вроде называния неевреев, окружающих еврея, оборванцами, а их споры и противостояния склоками хозяев. В них, мол, гостю, с одной стороны прибитому, но с другой и больше их понимающему, участвовать не пристало. И все это богатство мысли – по поводу митинга на Болотной, в котором были замечены некие евреи. Что это не проходная тема, которая мало ли кому может прийти на ум и, плохо обдуманная, выскочить на журнальную страницу, а программная, говорят и вопросы в рубрике «4 х 4»: один из них игриво сформулирован – не лучше ли евреям поберечь голос, сходить в синагогу и почитать изящную литературу?