«Еврейское слово»: колонки

В издательстве Принстонского университета вышло глубокое исследование Марка Ларримора «Книга Иова: биография» – хроника ответов на главную загадку Книги. Начиная с комментаторов «Мидраша» III века и кончая Эли Визелем, нашим современником. Журнал «Нью-Йоркер» поместил развернутую – острую и невеселую – рецензию на нее под названием «Несчастье» (со смыслами «беспомощность», «отчаяние») и с подзаголовком «Есть ли справедливость в Книге Иова?». Не мое дело пересказывать содержание известного библейского сюжета, но постараюсь передать его в манере автора рецензии, это важно для дальнейших размышлений.

Бог на встрече с пришедшими сынами Божьими не выделяет сатану отрицательно, это было до его падения. Сатана обходил землю в интересах Бога. Дальше два мощных поворота диалога между ним и Богом. Видел ты раба Моего Иова (к этому времени владельца огромного состояния, отца десяти взрослых процветающих детей), превосходного во всех отношениях, непорочного, справедливого, всецело Мне преданного?.. А Ты отними у него все, чем его благословил, посмотрим, будет ли он так же предан… Забирай все, но его самого не трогай. (Иов лишается всего имения, его сыновья и дочери одномоментно погибают. Он раздирает на себе одежду, падает наземь, говорит: Господь дал, Господь и взял, благословенно имя Господне.) Ну? спрашивает Бог сатану на следующей встрече… А Ты коснись его костей и плоти, тогда увидим… Он – твой, только душу сохрани. (Иова поражает проказа от подошвы до темени, он садится в пепел, скоблит себя черепицей, говорит: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злое не будем?)

Книга Иова тем выделяется среди всех библейских, что не является частью истории отношений между людьми и Богом (пусть и представленной в Библии как отношения между Богом и людьми). Ни главный ее герой, ни его окружение не включены в цепочку развития этих отношений и отражения их разными гранями, тянущуюся от Адама до последних пророков. Какую же весть она призвана донести людям в составе Писания? Альтернатива поведению Иова выражена его женой: похули Бога и умри. Обвинять Творца он не хочет, а кроме Него, некого. «Умри» здесь выход максимально благостный: уйди от этого неразрешимого несчастья. Так ведь и уход тоже обвинение Творцу, бунт против причиненного зла. Кем? Профессиональные богословы ни в коем случае не скажут, что Богом. Их формулировка – попущено Богом. Для человеческого же блага. Как! взывает в душе человека скорбь – смерть вот этого невинного младенца, вот этих масс людей при землетрясении. Увы, да: земным умом не постичь замыслов всеблагого Бога.

Но в истории с Иовом даже этих требующих принятия на веру, бездоказательных, не снимающих боли объяснительных построений нет. В ней все названо своими именами. Бог, чтобы убедить сатану в абсолютном послушании Иова, говорит: действуй. Стада угоняй, семерых сыновей, троих дочерей, всех слуг приканчивай, самого опускай ниже скотины. Или он это примет, то есть согласится, что Бог может причинять чистое, не прикрываемое никакими замыслами и целями зло, – или решит, что не заслужил его, чем согрешит против Бога. Иов выбирает первое, но оставляя за собой право оправдываться. «Буду говорить в горести печали моей. Что ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне?» На его стенания и приводимые им примеры его праведности и добрых дел друзья отвечают ему рассудительно, внушительно, но вроде упомянутых богословов. В конце концов в разговор с ним вступает Бог. С первого Его слова читатель – и можно быть уверенным, что Иов тоже, – как загипнотизирован. Другой голос, другая манера, другой тон. То, что он противопоставляет Иову, не говоря уже его друзьям, находится в иных измерениях. Он не обсуждает, насколько прав тот, насколько Он. Он перечисляет Свои деяния. Как будто совершенно не пересекающиеся с жизнью Иова. Как будто не на тему. В духе всей Книги, которой присуща некая композиционная размашистость, неаккуратность, при этом удивительно соответствующая тому, что в ней происходит.