Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Хор остается при своем: обтянул воловьей шкурой – значит, он же похитил и Аполлоново стадо. Дело совершенно ясно. К сожалению, связный текст здесь обрывается. Из сохранившихся клочков видно, что Киллена продолжала настаивать на своем главном соображении, что Зевсов сын не может быть вором, но что и сатиры не давали себя выбить из своей позиции. Они ставят требование, чтобы стадо было выведено из пещеры; возмущение Киллены растет и растет, но вот какой-то зоркий сатир открывает – по-видимому, у самого входа в пещеру – новую улику, которая окончательно пристыжает Киллену, – коровий навоз. Побежденная, она (надо полагать) спасается в пещеру, к своему питомцу. Сатиры торжествуют победу и на радостях призывают Аполлона. Тот является – его имя, к счастью, сохранено в заголовке семи искалеченных стихов, из которых мы можем извлечь только то, что он с первых же слов подтвердил сатирам оба своих обещания – и о награде, и о свободе, – после чего наш папирус окончательно прекращается.

Остальную часть драмы мы поэтому можем восстановить только в общих чертах. Конечно, сатиры прежде всего докладывали богу о своем успехе; затем надлежало увенчать все дело расправой с похитителем. Для этого Аполлон – по гомерическому гимну – проникает в пещеру; в драме это тоже было возможно, но более в ее нравах будет предупредить это добровольным появлением виновника перед пещерою. Во всяком случае решающий разговор обоих братьев должен был происходить на сцене. Как защищался Гермес, трудно сказать: гомеровской ссылкой на младенчество и пеленки ему, взрослому юноше, пользоваться нельзя было – да и вряд ли можно себе представить, что он после столь подавляющих улик мог отрицать свое хищение. Это было возможно в гомерическом гимне, в котором коровы предполагались спрятанными далеко, на берегу Алфея; по Софоклу же они находятся тут же, в пещере, и Аполлону ничего не стоит уличить похитителя.

Нет; Гермес наверное вышел из пещеры не с пустыми руками, а с той лирой, которая была его спасением. Невиданный до тех пор инструмент не мог не возбудить любопытства сатиров, и в интересах лукавого бога было использовать это любопытство, предлагая хору спеть песню под аккомпанемент новоизобретенной диковины. И вот, наконец, после стольких суррогатов, настоящая хорическая песнь под лиру, пример смертным на все времена. После нее примирение не могло заставить долго ждать себя. Очарованный Аполлон охотно предоставил брату свое стадо взамен драгоценной лиры; эта последняя стала с того времени его постоянной спутницей. Разумеется, и старый Силен с сатирами не были забыты: они получили и обещанное золото, и обещанную свободу – и под их восторженные возгласы кончалась вся эта веселая, безобидная драма.

IV

Одна пьеса, сказали мы выше, что одна точка; лишь наличность второй дозволяет определить направление. Одной точкой в развитии сатирической драмы был «Киклоп» Еврипида; теперь лишь установлена вторая в лице наших «Следопытов». Попытаемся же определить направление развития этой чуждой нам, но исторически важной отрасли драматического искусства.

Для этого нужно знать временное отношение друг к другу обеих драм. И да не сочтет читатель его предрешенным тем обстоятельством, что Софокл вообще был старше Еврипида: не следует забывать, что оба поэта умерли в том же году. Но в данном случае действительно старшинство – и притом значительное, – Софокловой драмы не может считаться сомнительным. В «Киклопе» действующих лиц не более, чем в «Следопытах», но техника их диалога при одновременном присутствии трех актеров доведена до полной свободы. В «Следопытах», напротив, никогда не бывает на сцене более двух актеров, да и их мы встречаем довольно редко (Аполлона и Силена в начале, Аполлона и Гермеса в конце). Обыкновенно поэт довольствуется одним актером, заставляя его беседовать с хором (т. е. с корифеем): Силен и хор, Киллена и хор – это, как и вообще выдающаяся роль хора, свидетельствует о старинной, почти что эсхиловской технике. Несомненно, «Следопыты» принадлежали к древнейшим драмам Софокла. Они – древнее «Антигоны» и «Трахиня-нок»; такое впечатление произвели они на всех филологов после своего воскресения. «Киклопа» же и раньше причисляли к позднейшим пьесам Еврипида; по-видимому, между «Следопытами» и им прошло не менее сорокалетия развития сатирической драмы.

А теперь приступим к сравнению – это тем легче, что «Киклоп» доступен русскому читателю благодаря прекрасному переводу И. Ф. Анненского.