Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Многим из этих городов, однако, в конце концов пришлось пройти через ту же участь, которая постигла французские города, и они были поглощены тем или иным соседним централизованным государством, основанным на феодальной территории. Но эти государства образовались в Германии лишь в относительно поздний период, а некоторые из самых крупных — не раньше конца Средневековья, и среди них не было ни одного, которое когда-либо было достаточно крупным, чтобы взять под свою власть круг коммерческой территории, в которой были заинтересованы города. Поэтому в Германии произошло то, что города, которым удалось сохранить независимость, были вынуждены защищаться собственными силами и бороться с теми пороками, которые естественным образом сдерживало государственное правительство и с которыми даже формирующаяся центральная власть, как во Франции, начала справляться все эффективнее. Вследствие этого в Германии проявился политический результат коммерческого развития, которого нельзя встретить в той же форме больше нигде — городские союзы. Итальянские города объединились в Ломбардской лиге в своей борьбе против императоров Гогенштауфенов, но это был союз для взаимной защиты от конкретной опасности, и он не отличался постоянством и политическим характером немецких союзов.

Величайшим из немецких союзов был Ганзейский, образованный в XIII веке и достигший своего зенита в XIV веке. Его влияние распространилось на весь север Германии и на все страны, граничившие с Балтийским и Северным морями. Почти являясь государством с точки зрения организации и ресурсов, он общался с государствами на равных и отстаивал свои торговые права с помощью огромных флотов. Рейнский союз городов, почти столь же могущественный и, возможно, даже образованный раньше, был не менее эффективным фактором поддержания мира и защиты торговли в пределах своего влияния. Союз оказался столь эффективным инструментом сохранения порядка, что в самом конце Средневековья вольные города на юге Германии заключили некий альянс с князьями, которым удалось сформировать государства в этой части страны — так называемый Швабский союз, — чтобы положить конец беспорядку, вызванному прежде всего отчаянными и безнадежными стараниями мелкой знати сохранить свою политическую независимость.

В Англии города никогда не играли столь важной роли в общественных делах, как на континенте, и причину этого найти нетрудно. В Англии, хотя феодальная система в смысле организации установилась там не менее полно, чем на континенте, государство никогда не распадалось на фрагменты — закон всегда оставался государственным законом. Центральное правительство всегда было сильным и держало в руках все части государства, и совершенствование этого правительства было упорядоченным и естественным процессом роста, в котором все части общины играли свою роль и ни одну часть не пришлось истреблять и выкорчевывать. Существование определенного механизма свободного местного самоуправления — организация таун-шипа или сотни — представлялось как готовое средство, с помощью которого город мог бы обеспечить себе контроль над своими делами, как это сделали формы феодальной системы для коммун во Франции. Но сам этот факт полностью включил его в организацию графства или государства, постоянную часть которого составляли тауншип или сотня, и помешал английскому городу добиться полной независимости, как у итальянских или германских городов, или даже приблизиться к ней, как удалось коммунам во Франции. В долгой борьбе за английскую свободу самоуправляющимся городам суждено было сыграть почетную роль, но они сделали это не как самостоятельные силы, а как внутренние элементы государства.

Говоря другими словами, расширение торговли и развитие городов обеспечило подъем третьего сословия до положения влияния и власти и чтобы встать рядом с двумя другими сословиями. Этот факт имеет огромное значение в общей истории цивилизации, потому что, как только начался этот прогресс, хотя во многих местах он шел очень медленно, а порой даже заканчивался, в действительности он все же никогда не прекращался, и для нашего времени характерен его полный триумф и практическое поглощение в третьем сословии двух других, как в экономическом, так и в политическом смысле.

Все Средние века, возможно, признавали существование трех классов населения — работающего класса, духовенства и дворян, — и этот третий класс никак не учитывался ни политически, ни в каких-либо практических вопросах, пока не стал обладать богатством. Первое сословие — духовенство вместе со вторым — дворянами контролировало все, и никто извне не имел права голоса в делах.