Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Столетняя война началась с ряда разгромных для французов битв и больших побед для англичан вопреки всем огромным трудностям, которые сами по себе свидетельствуют о различиях между двумя народами. Французские армии, по-прежнему состоявшие в основном из дворян, чье презрение к пехоте усилилось из-за недавних решительных побед над фламандцами, были преисполнены чрезмерной самоуверенности перед лицом английских войск, которые, казалось, чуть ли не полностью состояли из пехотинцев. Однако английские пехотинцы отличались от тех, с кем доводилось сталкиваться французам. Они были твердо уверены в себе и чувствовали, что им по силам справиться со своим аристократическим противником, что было следствием их истории, как недавней, так и давно прошедших лет, какую когда-то делили с ними французы, но с которой те покончили резче, чем англичане, и в своей военной организации, и в других отношениях. Итогом стали битвы при Креси и Пуатье и анархия, которая последовала во Франции.

Король попал в Англии в плен; дофин был еще юн и еще не показал себя способным управлять страной, каким он станет после восшествия на престол; ближайший принц крови Карл Наваррский был корыстным интриганом; и в государстве возникло ощущение, что король и дворяне оказались неспособны решить эту проблему. У Генеральных штатов появилась возможность захватить контроль над делами и начать работу над конституцией, которую быстро признали вожди третьего сословия.

Требования, которые позволили им выдвинуть обстоятельства, причем отдельные из них были временно удовлетворены, были похожи на важнейшие принципы, которые постепенно выражались в английской конституции. Генеральные штаты требовали права голоса по налогам и контроля над их расходами, чтобы министры короля несли ответственность перед законом, чтобы отправление правосудия происходило без пристрастия и подкупа, чтобы у них было право выбирать некоторых членов королевского совета, а также регулярно проводить собрания Генеральных штатов, и эти требования были предъявлены в какой-то мере по английскому образцу в форме условий, которые прилагались к согласию на выделение денег.

Если бы эти пункты окончательно закрепились во французской конституции, это стало бы внезапным созданием ограниченной монархии, введением за одно десятилетие непреодолимых ограничений на власть короля без какого-либо предшествующего постепенного развития. Вся история Франции шла в противоположном направлении, и в этом заключалась великая слабость этой революционной попытки и основная причина ее провала. Партия реформ не имела сильного вождя и не располагала широкой народной поддержкой. Тому пример — чрезвычайно интересный жизненный путь Этьена Марселя[117], который не был лишен демагогических качеств, и знать не поддержала его устремления. В целом французская история этого времени не произвела вождя ни из среднего класса, подобного Стефану Лэнгтону [118], ни из дворянского, подобного Симону де Монфору[119]. В середине XIV столетия парижская толпа также оказывала слишком большое влияние на ход событий, уже в тот ранний период проявила характерные черты и вела к роковым последствиям, которые с тех пор проявлялись почти в каждом веке и которые так хорошо знакомы нам по истории Великой французской революции и Парижской коммуны. Эта попытка создать ограниченную монархию и аналогичная попытка, которую снова позволили обстоятельства в 1413 году, не увенчалась успехом, и рост абсолютной монархии продолжился, хотя и отложенный, но не изменившийся по характеру.

В лице следующего короля, Карла V Мудрого, сильный и способный правитель снова сменил слабого, и королевская власть восстановила утраченное и добилась нового прогресса. После хорошей подготовки Карл возобновил войну с англичанами, которая на какое-то время приостановилась по договору Бретиньи, и, разумно избегая битв, изводил противника и вернул себе почти всю Гиень. Он проводил в жизнь право апелляции в государственные суды, запретил частные войны, значительно увеличил платную армию, сторонился Генеральных штатов, укрепил власть короля в области налогов и добился дальнейшего прогресса в том, чтобы налогообложение перешло в ведение королевских чиновников. Право короля вводить новый налог, не одобренный теми, кому придется его платить, видимо, еще не было признано; однако согласие король получал не от какого-то постоянного органа, а иногда от собраний, которые по характеру приближались к Генеральным штатам, иногда от штатов провинций, иногда от городов, и после разрешения налог взимался на постоянной основе без получения новых санкций, и порой даже король увеличивал его, не спрашивая согласия, и таким образом Франция постепенно стала рассматривать право налогообложения как прерогативу короля.

После Карла V наступило долгое правление слабого и безумного Карла VI, наполненное смутами и междоусобицами между абсолютно эгоистичными принцами крови и их приверженцами, которые прекратились с сокрушительным триумфом короля Англии Генриха V.