Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Наконец, Петрарка впервые сознательно противопоставил современный дух средневековому. Ренессанс означал бунт и революцию. Он означал долгую и ожесточенную борьбу со всей схоластической системой, всеми глупостями и суевериями, которые процветали под ее защитой. Петрарка начал атаку по всему фронту. Врачи, юристы, астрологи, схоластические философы, университеты — все были врагами нового знания и потому врагами Петрарки. И эти нападения не заключались только в застывшей и формальной полемике, ими были заполнены почти все его письма и сочинения. Это было дело его жизни. Он почти ничего не знал о Платоне и все же смело противопоставил его практически непогрешимому Аристотелю. Он называл университеты «гнездами темного невежества» и высмеивал их степени. Он говорит: «Юноша всходит на помост, бормоча бог знает что. Старейшины аплодируют, звонят колокола, трубят трубы, степень присуждается, и тот, кто поднимался дураком, спускается мудрецом».

В области новой литературы Петрарка заслужил такую огромную славу при своей жизни и пользовался таким неоспоримым авторитетом, что представленные им идеи получили влияние и распространение, которых в ином случае они, пожалуй, не добились бы так скоро. К моменту его смерти в 1374 году эпоха Возрождения уже шла в Италии полным ходом как общее движение, и хотя при его жизни едва ли кто-то мог сравниться с ним в учености и знании древности, вскоре таких людей стало много, и чуть погодя появилось немало тех, кто значительно превзошел его в этом отношении. Но если его ученость нельзя считать огромной по современным стандартам, она все же навсегда останется его непреходящей славой, так как ознаменовала возрождение науки[130].

Великим делом следующего после Петрарки века стало возрождение греческой литературы и знаний, которым учили греки из Константинополя. Они также продолжили работу по сбору и тщательному изучению произведений Античности. До середины XV века был накоплен и усвоен достаточный материал как латинских, так и греческих классических авторов, чтобы сформировать основу настоящей учености, которая вызывает уважение и в наше время.

Еще одно поколение спустя появился ученый, в современном смысле — Лоренцо Валла [131]. Сейчас нам хорошо известно многое из того, чего он не знал; он отличался большой гордостью и дерзостью, едва прикрытым языческим чувством и нравами типичного гуманиста; но по духу и методам работы был подлинным ученым, и его работы лежат в основе всех последующих изданий не одного классического автора, а также критического изучения Нового Завета. Один труд, над которым он работал, произвел в свое время больше шума, чем все остальные, в нем ученый получил возможность внести непосредственный вклад в политические движения своего века. По просьбе короля Неаполя Альфонсо он подверг так называемый дар Константина проверке новой критикой и продемонстрировал миру его историческую невозможность, лишив тем самым пап одного из источников аргументов в поддержку их притязаний.

Валла еще был жив, когда изобретение печатного станка на севере вложило новое оружие в руки гуманистов и позволило им познакомить с плодами своих трудов гораздо более широкий круг, нежели прежде. Грандиозные следствия этого изобретения для цивилизации следует видеть не столько в сохранении, сколько в удешевлении книг и популяризации средств получения знаний. Если печатный станок снизил цену книг на одну пятую от прежней цены, как это, видимо, произошло уже вскоре после начала его работы, то количество людей, которые могли владеть ими и использовать их, увеличилось намного больше, чем в пять раз. Хотя печать распространялась по Европе медленно по сравнению с современными темпами — изобретение аналогичной важности сегодня, скорее всего, появилось бы в основных городах мира в течение одного-двух лет, — для Средних веков это было очень быстро. То, что мы по-настоящему можем назвать печатью, по-видимому, было изобретено около 1450 года и появилось в Италии в 1465 году или, возможно, чуть раньше; во Франции и Швейцарии — в 1470 году, в Голландии и Бельгии — в 1473-м, в Испании — в 1474-м и в Англии — между 1474 и 1477 годами. К 1500 году печатный станок работал уже в восемнадцати странах и по меньшей мере в 236 городах были свои типографии. В одной Венеции их было более двухсот, и они напечатали три тысячи изданий.

Одним из прямых следствий этого изобретения было то, что плоды возрожденной науки, ее нового духа независимости и критических методов уже не могли ограничиваться одной страной или теми, кого называли учеными. Они быстро распространились по всей Европе, затронули большие массы людей, которые ничего не знали о классической литературе, и стали жизненной силой той последней революции, частью которой стала работа Лютера.