Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Вплоть до конца XV века гуманистическое движение почти полностью ограничивалось Италией. Имен и достижений, на которые могла претендовать какая-то другая страна, было очень мало. Однако ближе к концу века таких имен становилось все больше за пределами Италии, и движение распространилось по всей Европе.

У северных народов Ренессанс не просто вызвал то же восторженное отношение к древним авторам и то же нетерпеливое стремление применить во всех областях новые методы исследования, но и приобрел среди них гораздо более серьезный и практичный характер, чем в Италии. Исследование и изучение уже не были самоцелью или средством достижения личной славы, но встали на службу поиска ответов на практические вопросы и удовлетворения общих потребностей. Самым выдающимся представителем этой тенденции и величайшим ученым эпохи Возрождения был Эразм Роттердамский.

Учитывая обстоятельства его детства — возможность посвятить себя науке с раннего возраста, — Эразм, искренний и нетерпеливый, необычайно способный, сумел прекрасно воспользоваться теми скудными средствами обучения, которыми располагал в монастыре, куда его поместили. Чуть позже, в Парижском университете, несмотря на бедность, плохое здоровье и другие беды, он добился еще более быстрых успехов. На этих ранних этапах образования, по-видимому, Лоренцо Валла оказал на него больше влияния, чем кто-либо другой, особенно в том, что научил его рассуждать в верном духе, что, возможно, было зарождением нового критического чувства. В возрасте тридцати лет Эразм перебрался в Англию, чтобы изучать греческий язык в Оксфорде, и там попал под влияние двух замечательных людей — Джона Колета[132] и Томаса Мора, и, если можно доверять имеющимся у нас скудным данным, это влияние, особенно Колета, сыграло важную роль в развитии его характера и целей.

Пока Эразм находился в Париже, Колет обучался в Италии, и там, по-видимому, благодаря некоторым влияниям, возможно, спиритуалистической философии Пико делла Мирандолы[133], тогда недавно умершего, или, может, каких-то других платоновских идей того века, но более вероятно, из-за сильных религиозных и нравственных веяний во Флоренции под влиянием Савонаролы, в его сознании пробудилось искреннее религиозное чувство. Мы так мало знаем о пребывании Колета в Италии, что ничего не можем утверждать, и вполне вероятно, что его глубоко искреннее рвение к работе, которое он проявил по возвращении, было для него естественным, может, лишь усиленное под итальянским влиянием: может, столь же из-за отвращения к увиденному там, сколь и из-за уважения к чему-то полезному.

По возвращении в Англию Колет стал давать лекции по Новому Завету, имея явную цель. Например, чтобы понять мысль Павла, он стремился воспроизвести ее в том виде, в каком она была у него, а для этого рассматривал обстоятельства, в которых она написана, и тех, кому она была адресована; иными словами, относился к ней как к существующему аргументу с четкой исторической целью и таким образом старался понять, что Павел пытается преподать. Это было применение духа и методов Возрождения к живому восстановлению прошлого. Колет рассматривал Новый Завет как исторический документ, а не как сборник схоластических тезисов. И это делалось не ради простой учености, а чтобы узнать, что давний век мог дать в отношении наставления и помощи, и воспроизвести ради блага настоящего дух и идеи раннего христианства.

Исполнение этого замысла в конечном счете стало великим трудом всей жизни Эразма, будь то под влиянием Колета или нет. Он стремился вложить документы раннего христианства, Новый Завет и писания первых Отцов Церкви, в виде тщательно подготовленных изданий, то есть как можно более точно соответствующих тому, как они были написаны, в руки всех людей, чтобы они сами могли судить о том, каково было раннее христианство. Идея, что единственный истинный метод получения знаний о христианстве лежит в изучении изначальных источников этого знания, сама являясь непосредственным результатом возрождения науки, постоянно пребывала в сознании Эразма после того, как он начал свой труд, и он снова и снова выражал ее с разной степенью очевидности. Если кто-то хочет узнать, что такое христианство, говорит Эразм, чему по сути учил Христос, учил Павел, чем было христианство для тех, кто его основал, пусть не идет к ученым и богословам. Он не может быть уверен, что они верно представляют христианство. Пусть он обратится прямо к Новому Завету. Там он получит знание, ясное и простое, такое ясное, что любой человек сможет увидеть и понять, каково оно было.