Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Говоря простыми словами, которые тем не менее точно описывают общий ход процесса, этот переход произошел следующим образом: римский хозяин имел право распоряжаться жизнью и смертью своих рабов и налагать на них все мелкие наказания. Государство не брало на себя ответственности в отношении проступков и преступлений раба. Когда раб превратился в крепостного, все еще несвободного, хозяин продолжил нести прежнюю ответственность. Но поскольку крепостным были предоставлены некоторые ограниченные права, определенный участок земли, временное владение каким-то личным имуществом, между ними могли возникать споры по поводу перечисленного, которые бы носили гражданский, а не уголовный характер. Их решение также отдавалось на усмотрение лорда. В этом и лежит зародыш юрисдикции и суда, который, скорее всего, вначале не распространился на свободных граждан. Однако постепенно, отчасти по экономическим, а отчасти и по политическим причинам свободные граждане стали включаться в манориальную организацию, и неизбежно споры между ними и другими членами одной и той же общины должны были попадать на суд лорда. Государство в своей слабости, вероятно, не противилось тому, чтобы ответственность лорда распространилась, по крайней мере, на некоторые преступные деяния и свободных граждан. Достаточно лишь предположить, что манор со временем стал идентичен по своему охвату территориальной юрисдикции какого-то местного публичного суда, городского или сотенного, чтобы понять, как легко было сделать следующий шаг и отождествить — королевским указом или личной узурпацией права — местный публичный суд этой территории с частным судом, который развился в маноре.

Этому процессу в значительной степени способствовал тот факт, что и общее правительство, и землевладелец рассматривали отправление местного правосудия в основном как источник прибыли. Сборы и штрафы, которые в те дни уплачивались за каждое дело, считались не такими уж несущественными дополнениями к государственным или частным доходам. Очевидно, главными в этой передаче были экономические соображения, но ее следствия были в значительной мере политическими. То, что на самом деле является функцией местного самоуправления, перешло в частные руки, во многих случаях совершенно независимо от другой общей, происходившей в то же время трансформации, когда функции центрального правительства переходили в частные руки с ростом собственно политического феодализма. Там, где произошел этот переход, местный суд, если это был суд мелкой политический единицы вроде города, часто объединялся с манориальным судом, так что оба становились практически едины. Если бы это был суд более крупной единицы, например, округа, публичный суд часто сохранял отдельный характер, хотя и находился в частных руках. Однако, будь то объединенные или отдельные две юрисдикции, манориальная и местная публичная, почти во всех случаях были отличны друг от друга и, по-видимому, легко различались их современниками. Сама манориальная юрисдикция оставалась чертой экономического феодализма до тех пор, пока эта система существовала, и, более того, в некоторых странах она существовала еще долго после того, как собственно политический феодализм исчез, и государство полностью вернуло себе местную юрисдикцию. В этой форме она перешла в некоторые из американских колоний, например Мэриленд.

Собственно политическая феодальная система, с которой в основном нам и предстоит иметь дело, сложилась в VIII и IX столетиях из-за беспорядков, свойственных тому времени, и неспособности центрального правительства — даже столь сильного правительства, как при Карле Великом — самостоятельно выполнять свою работу. Это сама по себе неразвитая и варварская форма правления, в которой политическая организация основана на владении землей, то есть общественный долг и обычные обязанности гражданина перед государством превращаются в частные и личные услуги, которые он должен оказывать своему господину в обмен на полученную от него землю. Государство больше не зависит от своих граждан как граждан в выполнении общественных обязанностей, но полагается на немногих, которые выполняют те или иные конкретные обязанности в силу того, что являются вассалами короля, и сами, в свою очередь, полагаются на услуги своих вассалов, что, собственно, и позволяет им выполнять свои обязательства перед королем. Услуги, оказанные таким образом, в феодальную эпоху не считались экономическим доходом с земли, и люди любого звания получали необходимые доходы из других источников, главным образом от экономического аспекта феодализма, то есть манориальной организации.