Европейская поэзия XIX века

Чуть слышный звон колоколов
и бой часов далекий;
и вся зима, как день один —
бессветный, одинокий;
так чужд пустынный этот мир,
так мрачен и уныл,
что сердце застучит на миг
и вновь лишится сил;
темнея, дышит небосвод
смятеньем; нет, тревожней
и глубже, отчего земля
вокруг еще ничтожней.

Я болен, что со мной? чего

недостает, что прежде
меня хранило от забот,—
меня, кто жил в надежде
и радости, кто обращал
и мысль, и светлый взор
к тебе, о солнце, в небеса,
в сияющий простор!
Где это все и почему,
унижен и бессилен,
я в зимнем склепе погребен
без плача, без светилен?

О неизбежность смерти, ты

передо мной воочью
стоишь; по капле тьма твоя
стекает в сердце ночью;
и вот печаль, хотя была
прекрасна жизнь моя,
на сердце возложила длань,
и ныне плачу я.
Где мне укрыться от тебя,
познание печали? —
ты безутешно и мертво;
ты — цепь, меня сковали.

Куда бежать? Ужель бежать

мне, что себя в молитве
искал, кому один господь
опора в этой битве?
Молился я или молчал —
ты слушал в вышине;
воззри же вновь — я сердцем чист,
и нет вины на мне.
Услышь, отец! Из глубины
взываю ввысь с мольбою:
«Над смертным сжалься, свет яви!
Я весь перед тобою».

И ты был погребен, как я,

во глубине могилы,
и ты беспомощность свою
оплакивал; и силы
тебя оставили; и ты
молил на склоне дня,—
ты, господи, приявший смерть,
страдавший за меня!
Так не отринь же; весь дрожа
от смертного озноба,
встать из ничтожности своей
хочу я, как из гроба!

ВОРОН