Европейская поэзия XIX века

ДНЕВНОЙ ПАРИЖ Перевод М. Яснова

Гляди-ка — ну и ну, что в небесах творится!
Огромный медный таз, а в нем жратва дымится,
Дежурные харчи бог-повар раздает,
В них пряностью — любовь, приправой острой — пот.

Толпой вокруг огня теснится всякий сброд,

И пьяницы спешат рассесться и напиться,
Тухлятина бурлит, притягивая лица
Замерзших мозгляков, чей близится черед.

Для всех ли этот пир, обильный, долгожданный,

Весь этот ржавый жир, летящий с неба манной?
Нет, мы всего одну бурду собачью ждем.

Над кем-то тишь и свет, но дождь и мрак над нами,

Наш черный котелок давно забыл про пламя.
И злобой мы полны, и желчью мы живем.

А я бываю сыт и медом и гнильем.

* * *

«Смеешься? Что ж! Потешимся отравой…» Перевод М. Яснова

Смеешься? Что ж! Потешимся отравой.
Шут Мефистофель, наливай вина!
Чтоб сердце запузырилось кровавой
Харкотиной — сквозь губы — как слюна.

К чертям любовь! Докучною забавой

Утешиться ль? Грядущая цена
Тебе — ты сам. О, провонявший славой,
Наполни грудь миазмами до дна!

Довольно! Вон! Окончена пирушка,

Тебе сума — последняя подружка,
А револьвер — последний твой дружок.

Забавно прострелить себе висок!

…Иль, доживая, молча, без оглядки,
В глухом похмелье пей судьбы остатки.

ТРУБКА ПОЭТА Перевод Р. Березкиной

Я — трубка бедного пиита.
Ему я пища и защита.
Когда химеры с потолка
К нему слетаются на лоб,
Я дым над ним пускаю, чтоб
Ему не видеть паука.
Пред ним рисую я пейзажи,
Моря, пустыни и миражи.
Блуждает взгляд его, как вдруг,
Сгущаясь, дым знакомой тенью
Плывет подобно привиденью —
И он кусает мой мундштук.

И новым вихром я разрушу

Оковы, жизнь открою, душу.
…Вот гасну я. Уснул мой друг.
Твой зверь молчит, спи вместе с ним,
Плети виденья до рассвета.
Дым вышел весь. А верно ль это,
Что все на свете только Дым?

ДУДОЧКА Перевод А. Парина

Покойся в неге, злой коваль цикад!
Тебя укроют заросли пырея,
И в их ветвях, от радости хмелея,
Цимбалами цикады зазвенят.

Росой поутру розы запестрят,

И ландыши взрастут, как плат, белея…
Покойся в неге, злой коваль цикад!

Взревут ветра чредой угрюмых стад;

Курносой Музе здесь куда милее —
Твой черный рот намажет эта фея
Стихами, что больную плоть пронзят…
Покойся в неге, злой коваль цикад!

ЖЕРМЕН НУВО