Европейская поэзия XVII века

ОТ ЖАННЫ Я УШЕЛ

От Жанны я ушел в час поздний, как обычно.
Я под дождем шагал, и вдруг из-за угла
Навстречу мне патруль. Ночь темная была,
И в этой темноте я крик услышал зычный:

«Стой! Кто идет?» Стою. Тогда, рукой привычной

Мне обыск учинив, сказали: «Ну, дела!
Он мокрый, он продрог, еще спалит со зла
И королевский двор, и город наш столичный».

Сказал я: «Господа, в чем дело, не пойму.

Школяр я…» — «Черт возьми, в тюрьму его, в тюрьму!
Как! Ночью… под дождем… слоняться? Очень странно!»

И тут я, вырвавшись, пустился наутек.

Что это? Бунт? О нет! Но я насквозь промок,
И ведь меня в плену и так уж держит Жанна.

ЖАН ОВРЭ {163}

КТО ОН?

Кто он, бунтующий и гордый человек?
Увы, всего лишь дым, и ветер им играет.
Нет, он не дым — цветок: его недолог век,
В час утренний расцвел, а к ночи умирает.

Итак, цветок… О нет! Поток бурлящий он,

Ждет бездна черная его исчезновенья.
Так, значит, он поток? Нет, он скорее сон,
Вернее, только тень ночного сновиденья!

Но может хоть на миг тень неподвижной стать, —

В движенье человек, покуда сердце живо;
Сон может истину порою предсказать,
А наша жизнь всегда обманчива и лжива.

В потоке новая начнет журчать вода,

Что из источника не иссякая льется;
Коль умер человек — он умер навсегда,
Подмостки бытия покинув, не вернется.

Хотя цветок и мертв, растенье не мертво:

Весной украсится опять оно цветами;
Но умер человек, — страшны цветы его
И называются могильными червями.

Едва утих порыв шального ветерка,

Срастаются клочки разорванного дыма;
Но душу оторвать от тела на века
Не стоит ничего, а смерть неотразима.

Так кто ж он, человек, столь чтимый иногда?

Ничто! Сравненья все, увы, не к нашей чести.
А если нечто он, так суть его тогда —
Дым, сон, поток, цветок… тень. — И ничто все вместе.

Я ВПАЛ В ЭКСТАЗ