Европейская поэзия XVII века

Едва верхи холмов родимых
Блеснут вдали в лучах дневных,
Уж я в занятиях любимых,
Средь бочек, сердцу дорогих.
Отпив стакан до половины,
Я солнцу задаю вопрос:
Где, мол, видало ты рубины
Крупней усеявших мой нос?

Когда я пью — а пью всегда я,

Спокойный сохраняя вид, —
На свете сила никакая
Мое блаженство не смутит.
Услышу ль гром над головою:
Ага! я думаю, с небес
Увидел лик мой с перепою
И труса празднует Зевес.

Когда-нибудь, хватив как надо,

Вздремнув за рюмкою слегка,
Я вдруг неслышно в сумрак ада
Спущусь из мрака погребка.
А там, не тратя время праздно,
Переплывая Ахерон,
Я вновь напьюсь — и от соблазна
Со мной нарежется Харон.

Приобретя права гражданства,

С Плутоном[476] в сделку я войду,
Открою погреб свой — и пьянство
И день и ночь пойдет в аду.
В честь Вакха песни в царстве смерти
Затянет дружно хор теней, —
А перепуганные черти
Напьются сами до чертей.

Не предаваясь воздыханьям,

Такие ж пьяницы, как я,
Придут обильным возлияньем
Почтить мой прах мои друзья.
Пусть в этот день пускают смело
Вин самых старых всех сортов
Сороковые бочки в дело
И выпьют сорок сороков.

С приличной делу простотою,

Чтоб не совсем пропал мой след,
Поставьте бочку над плитою
И в этой бочке мой портрет.
А чтоб почтил меня прохожий,
Пусть надпись скромная гласит:
«Под этой бочкой с пьяной рожей
Горчайший пьяница зарыт».

СИРАНО ДЕ БЕРЖЕРАК {175}

МИНИСТР ДЕРЖАВЫ ПОГОРЕЛОЙ (Фрагменты из бурлеска)