Европейская поэзия XVII века

С зятем Баумана Фриском
мы неслись во весь опор,
но на расстоянье близком
оставались гребни гор:
умерять должны мы страсть,
чтобы не попасть
прямо морю в пасть.
Буйна младость!
Что за радость
на себя навлечь напасть?

Кобылица смоляная

слишком слабою была
и до цели нас, стеная,
лишь назавтра довезла.
Наш хозяин в этот час,
не дождавшись нас,
был в гостях как раз.
Но супруга
без испуга
сразу нами занялась.

Угощенье — не на шутку:

каждый был и пьян и сыт:
пища — праздники желудка —
и сладчайший аквавит.
Да, приплыли мы не зря:
водка под угря,
в нас огнем горя,
грела тело,
то и дело
чудеса в умах творя.

Ах, фру Лиза напекла

аппетитных булок сдобных!
Как была она мила
в обстоятельствах подобных!
Я, поев ее стряпни,
вспомнил детства дни —
как средь воркотни
было сладко
без остатка
булку съесть в кругу родни.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Рассказать не хватит слов,

как ходили мы молиться,
слыша звон колоколов —
громкий зов святой седмицы,
как скакали до небес,
как ходили в лес
с милыми и без,
как мы пели
и галдели,
будто в нас вселился бес.

Кратко: там для игрока

были карты видов разных,
воз еды — для едока,
пруд питья — для пьяниц праздных,
глазки, чтобы впутать в грех,
множество потех,
игры без помех,
сутки кряду
до упаду
молодой здоровый смех.

Я четыре дня гулял

на гулянье лучшем в мире,
а спроси, так длился бал
разве что часа четыре.
Я вернулся в дом родной
с головой дурной,
руган был женой —
ручкой резвой,
речью трезвой
был развеян сон хмельной.

О ТЩЕТЕ МИРА (Фрагменты)