Европейские мины и контрмины

— Государь, — сказал он, — в дипломатическом мире говорили сперва, что у Бейста куртка не по росту, и, быть может, были правы. Теперь он сбросил эту куртку и, мне кажется, можно сказать, что надетый им плащ слишком велик для него. — Он подвергается опасности запутаться в складках.

Император улыбнулся.

— Поясните, — сказал он.

— Мне кажется, — сказал герцог. — Саксония была слишком мала для Бейста, а Австрия слишком велика для него.

— Но он очень умён, — сказал Наполеон.

— Может быть, даже слишком. Австрии нужен характер, твёрдая рука, чтобы слить вместе все разнородные её элементы, а не диалектический ум, который начинает с того, что эти элементы разделяет.

Император бросил на герцога проницательный взгляд.

— Ваши слова мало ободряют меня заключать союз с Австрией! — сказал он.

— Прошу ваше величество, — отвечал герцог, — не принимать моих слов в этом смысле. — Я сомневаюсь, удастся ли фон Бейсту придать твёрдую, прочную форму австрийской организации, в чём он как протестант и иностранец встретит особенные затруднения. С другой стороны, я убеждён, что он придаст внешней политике импульс и энергию, развив военные силы, устроив осторожное и тщательное управление и исправив обнаруженные им ошибки прежней австрийской дипломатии, которые сказались так чувствительно в минувшем году. Желая исполнить свою задачу, желая долго удержаться на месте, — продолжал герцог с большим оживленьем, — он должен достигнуть внешнего значения Австрии, её блестящего вступления в ряд первоклассных держав, и занятия её исторического положения в Германии. Австрия, — сказал герцог, между тем как внимающий ему император склонил голову на бок, — может исцелить свои внутренние раны только восстановлением внешнего могущества. Разнородные и враждебные между собой элементы, составляющее империю, подчинятся победоносному, самому могущественному в Европе правительству. Расстройство финансов, происходящее не от недостатка источников, а от недоверия к жизненной силе государства, может быть исправлено только тем, что Австрия займёт в Европе одно из первых мест, вследствие чего приобретёт международный кредит. Победа при Садовой, государь, сразу исцелила бы все внутренние язвы Австрии. Следовательно, только огромный внешний успех может осуществить предполагаемое Бейстом внутреннее возрождение Австрии и придать его личному положению твёрдое основание, а это основание, государь, состоит в условии: поднять Австрию после поражения при Садовой. За это фон Бейсту, может быть, и простят его прибытие в Австрию и захват стула, на котором сиживал Меттерних. Поэтому фон Бейст должен действовать, а чтобы действовать, ему нужен наш союз.

Император немного опустил голову.

— Сможет ли тогда фон Бейст действовать так, как хочет? — спросил он спустя некоторое время. — Реальная сила Австрии лежит в Венгрии, а не исключено, что это самостоятельное государство не захочет подчиняться желаниям венского кабинета. Граф Андраши, — проговорил император задумчиво, — молча и со сложенными руками стоит позади фон Бейста, и мне кажется, что этот безмолвный и решительный представитель действительного могущества нынешней Австрии составляет последнюю инстанцию в искусственной жизни её государственного механизма; что Андраши ежеминутно готов твёрдой рукой схватить бразды, как только Австрия уклонится с устраивающего его пути.

— Мне кажется, ваше величество преувеличивает значение графа Андраши, — сказал Граммон. — Его сиятельство не обладает политическим искусством фон Бейста.

— Мадьяры очень хитры и гибки, — сказал Наполеон, качая головой, — и притом тверды и упорны. Кажется, я слишком многого ожидал от Бейста.

— Однако, — заметил герцог, — если влияние графа Андраши так велико, как это кажется вашему величеству, то я не вижу, с какой стати венгерскому министру избегать союза с Францией? Франция всегда пользовалась симпатией в Венгрии, тогда как немецкий элемент постоянно и традиционно был ненавидим, и я не сомневаюсь, что в отношении союза граф Андраши вполне разделяет мнение фон Бейста.

Наполеон упрямо качал головой.

— Венгрия потому ненавидела немецкий элемент в Австрии, что он угнетал её национальную самостоятельность; Германия же, прусская Германия, может быть только симпатична для Венгрии, потому что ей она обязана своей национальной автономией. И если Австрия когда-нибудь займёт в Германии своё прежнее место, то неужели вы думаете, будто Венгрия сохранит своё теперешнее положение и значение? Впрочем, — продолжал он, — все эти опасения не должны препятствовать нам принимать меры. Только прошу вас не выпускать из вида венгерское направление в Австрия — я позабочусь послать в Пешт ловкого дипломата, чтобы служить вам, дорогой герцог, — прибавил он настойчиво. — И действовать там по вашим инструкциям. Знаете ли вы кого годного для этой цели? Я желал бы, чтобы поверенный в делах в Пеште был приятен вам и действовал по вашим указаниям.

Герцог задумался.

— Молодой граф Кастелян, — сказал он наконец, — мог бы занять это место: он гибок, умён и сумеет удержаться в этом деликатном положении.