Европейские поэты Возрождения

Нет, Муза, нет, я Лиру не настрою,[500]
Она уже глуха, и голос сдавлен,
Но не от песен, а затем, что мною
Бесчувственный и грубый люд прославлен.
Огонь, что освещает путь герою,
Нам ныне родиной не предоставлен,
Она погрязла в черствости, стяжанье,
Жестоком, жалком, грустном угасанье.

Не ведаю, каким влияньем Рока

У ней отъята гордость, честь живая,
Что душу подымает так высоко,
К работам и свершеньям обращая.
А Вам, Король,[501] вокруг себя далёко
С престола, богом данного, взирая,
Возможно, по сравнению с другими,
Довольным быть вассалами своими.

Как весело они по всем пределам,

Подобно диким вепрям, львам гербовым,
Идут, тела подставив пулям, стрелам,
Огню и бденью, гладу и оковам,
Пустыням знойным, брегам охладелым,
Язычников ударам столь суровым,
Опасностям, не познанным вселенной,
Акулам, скалам и пучине пенной!

Служить Вам расположены со рвеньем

И, далеко от Вас, всегда покорны
Суровым часто Вашим повеленьям,
Не протестуя, бодры и упорны.
И, Вашим польщены благоволеньем,
Всем демонам, всем адским силам черным
Дадут сраженье, в коем Вы, властитель,
Предстанете всегда как победитель.

Их не лишайте милости, подмоги,

Одушевите добрым, чутким словом;
Оберегите от законов строгих,
И будут чтить Вас всюду как святого.
Тех вознесите, чьи познанья многи,
Кто может, в силу опыта большого,
Вам дать совет полезный, твердо зная
И что к чему, и польза в чем какая.

Вы их благоприятствуйте занятьям

Согласно их наклонностям и нраву:
В монастырях молиться должно Братьям
За Вашу поусерднее державу,
Поститься, приобщать благим понятьям
Заблудших; и забыть пустую славу.
Ибо тому, кто бога чтит неложно,
Алкать богатств и власти невозможно.

И Рыцарей возвысьте благосклонно,

Ибо своей бесстрашной кровью жгучей
Открыли путь не только для Закона
Небес, но для Империи могучей;
И, Вам служа усердно, неуклонно
В чужих краях, когда предстанет случай,
Двоих врагов сражают: человека
И тяжкий труд, неведомый от века.

И сделайте, Сеньор, чтоб, столь хвалимы,

Германцы, италийцы, англичане
О нас сказали, что непокоримы,
А только покоряют Лузитане.
Совет держите с теми, кто учимы
Годами были долгих испытаний,
Ибо хотя наука знанья множит,
Но опыт в каждом случае поможет.

Когда философ стал красноречивый[502]

Распространяться об искусстве боя
Пред Ганнибалом, речью сей красивой
Он вызвал лишь насмешки у героя.
О нет, Сеньор, фантазией ретивой
Не познается дело боевое,
Ни чтеньем, ни мечтой, ни восхищеньем,
Но опытом, уменьем и сраженьем.

Но перед кем я речь веду столь вяло

И низко, будучи не узнан Вами?
Хоть похвала прекрасною бывала
И высказана скромными устами.
Занятий честных в жизни мне достало
И опыта, что обретен годами,
И дарования, скажу по чести, —
Три вещи, что бывают редко вместе.

Чтоб Вам служить, рука с оружьем свычна;

Чтоб петь Вас, Музами душа согрета;
Пускай же милость станет мне привычна
Того, чья доблесть будет мной воспета,
Когда он поведет своеобычно
Дела, достойные стиха поэта,
Как разум то пророческий подскажет
И Небо путь свершению укажет.

Коль устрашится боле, чем Медузы,

Виденья Вашего гора Атланта[503],
Коль разобьете в далях Ампелузы[504]
Вы камень стен Марокко и Труданта[505],
Я потревожу сон усталой Музы
И славой уж венчанного таланта,
Чтоб Александра в Вас планета чтила,
Всем лаврам не завидуя Ахилла.