Европейские поэты Возрождения

Пыл искренней любви я мнил излить стихом,
Чтоб милую развлечь изображеньем бед —
Пускай прочтет, поймет и сжалится потом,
И милость явит мне за жалостью вослед.
Чужие книги я листал за томом том:
Быть может, я мечтал, какой-нибудь поэт,
Мне песнями кропя, как благостным дождем,
Спаленный солнцем мозг, подскажет путь… Но нет!
Мой слог, увы, хромал, от Выдумки далек,
Над Выдумкою бич учения навис,
Постылы были мне сплетенья чуждых строк,
И в муках родовых перо я тщетно грыз,

Не зная, где слова, что вправду хороши…

«Глупец! — был Музы глас. — Глянь в сердце и пиши».

«Не наобум, не сразу Купидон…»

Не наобум, не сразу Купидон
Меня неизлечимо поразил:
Он знал, что можно зря не тратить сил —
И все равно я буду покорен.
Увидел я; увлекся, не влюблен;
Но бог коварный раздувал мой пыл,
И наконец уверенно сломил
Слабеющее противленье он.
Когда же нет свободы и следа,
Как московит, рожденный под ярмом,
Я все твержу, что рабство не беда,
И скудным, мне оставшимся умом

Себе внушаю, что всему я рад,

С восторгом приукрашивая ад.

«Бог Купидон бежал из Греции родной…»

Бог Купидон бежал из Греции родной,
Где каменным сердцам злодеев оттоман
Не в силах был стрелой нанесть глубоких ран,
И думал, что у нас он обретет покой.
Но в северной земле, морозной, ледяной,
Где вверг его в озноб и холод и туман,
Он возомнил, что был ему жилищем дан
Лик Стеллы, что горит веселостью живой,
Чья белизна и взор, как солнце на снегу,
В него вселили вмиг надежду на тепло,
И он решил: «Уж тут согреться я смогу!» —
Но от нее, чей хлад его измучил зло,

Мне в сердце он впорхнул, где, бросив уголек

И крылья опалив, вновь полететь не мог.

«Амура, Зевса, Марса Феб судил…»

Амура, Зевса, Марса Феб судил —
Кто наделен прекраснейшим гербом?
Орел у Зевса на щите златом —
Он Ганимеда цепко ухватил;
У Марса щит зеленый, и на нем
Меч острый сердце до крови пронзил;
Перчатку Афродиты Марс носил,
А Зевс украсил стрелами шелом.
Амур добился первенства легко,
Едва лик Стеллы на щите вознес,
Где на сребристом поле алость роз.
Феб распахнул свод неба широко

И рек Амуру, что в сравненье с ним

Не зваться рыцарями тем двоим.

«О Месяц, как бесшумен твой восход!..»