Эзопов язык в русской литературе (современный период)

Таков у Ржевского выбор определения «некие». С одной стороны, «некие дама» («есть такие дамы, которые…») – местоимение с неопределенной референцией; с другой стороны, «некие» может иметь и определенного, но намеренно не идентифицируемого автором референта. Текст же стихотворения в целом организован таким образом, что местоимение может восприниматься в обоих своих значениях.

Современный нам автор, Ахмадулина, пользуется более утонченным набором средств, главным образом основанных на оттенках синонимичности отдельных слов и речевых оборотов. Так, слово «казненный» является синонимом слова «убитый», но в историческую Варфоломеевскую ночь были скорее убитые, чем казненные, тогда как жертвы сталинского террора – это в основном казненные, а не убитые. О перерезанном горле можно сказать «пресеченная гортань», хотя это будет в высшей степени нестандартным словоупотреблением; при этом «пресеченная» будет непременно ассоциироваться с обычным юридическим употреблением от того же корня – «мера пресечения». Прямое обращение к читателю может быть увязано с общегуманистическим значением трагического исторического сюжета, но может указывать и на актуальность темы, так же как и форма этого обращения может быть интерпретирована и как обращение к людям доброй воли, и как традиционный крик о помощи: «Люди добрые!» Горькая ирония концовки может восприниматься как в общеисторическом контексте, так и в контексте советской истории. Короче говоря, все эти маркеры могут включать произведение в эзоповское наклонение, но оно может остаться и в системе «прямого» восприятия.

3.2.1. Типологию эзоповских средств, экранов и маркеров мы рассматриваем в следующей главе, пока же как общее правило отметим, что выбор образного материала для этих средств всегда производится в пределах реалистически допустимого.

Так, Ахмадулина не говорит о гугенотах, приговоренных к расстрелу тройками или томящихся в лагерях, хотя в не-эзоповском тексте такие метафоры вполне представимы, а лишь о казненных, что может реалистически быть отнесено к Франции XVI века. Этим прежде всего и отличается эзоповская образность от образности традиционной басни или аллегории: в последних образы строятся не на основе амбивалентности, а на основе стабильных характеристик, закрепленных в мифологии.

3.3. Поскольку эзоповское качество текста проявляется только лишь в сознании читателя, можно говорить об исторических колебаниях, при которых текст то теряет, то обретает вновь эзоповское наклонение. Такова история многих классических текстов в современных культурах.

«Похвала глупости» писалась автором как эзоповское произведение. Для современного американского читателя, живущего в обществе, построенном на принципах рационализма и позитивизма, эзоповское содержание произведения Эразма раскрывается только комментарием историка, хотя общегуманистическая ирония остается актуальной. Для советского читателя эзоповская функция «Похвалы глупости» вновь становится действенной, хотя референт иносказания и меняется.

По поводу этого внетекстового аспекта в судьбе классических произведения хочется привести одно тонкое замечание Гуковского. Речь идет о кажущемся противоречии: классицистический канон школы Сумарокова требовал отрешенности от единичных фактов конкретной действительности, в то же время читатели видели в них нередко намеки на вполне определенные явления (речь идет, в частности, о сатире 1760 года на откупщиков). Гуковский пишет:

…в течение более чем полутораста лет указанные стихотворения Сумарокова так же, как ряд других аналогичных, воспринимались как общие морально-бытовые рассуждения, и непосредственной направленности на конкретные факты общественной борьбы в них не видели. Они так и написаны – вполне отвлеченно, без прямых указаний на свою активную роль, в точном соответствии с принятым как общеобязательный каноном жанра и стиля, а их подлинное политическое значение образуется как бы вне текста, уже тогда, когда стихи попадают в «жизнь»…147

Иными словами, классика может с годами терять или приобретать «эзоповость». Последнее свойство нашло отражение в приеме эзоповского цитирования (см. III.5.5).

4. ЭЯ в свете теории информации

4.0. Согласно теории информации, всякий канал связи, в том числе и канал Автор – Читатель, обладает шумом148. Вот что пишет по поводу роли шума в художественной информации Лотман: