Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

Тибет, Бэланс и Слизи не на шутку перепугались. Всю их почту изъяли. Возле домов дежурили машины без номеров. Телефоны, полагали они, прослушиваются. «Мы всегда были параноиками, – говорит Тибет. – А теперь для этого имелась причина». Бэланс и Слизи беспокоились, что некоторые материалы у них дома могли быть сочтены порнографическими и развратными, поэтому избавлялись от всего, что ставило их под удар. «Целый день у нас горел камин, – вспоминает Слизи. – Мы жгли фотографии, рисунки, видео, фильмы. Ничего незаконного – лишь то, что могло быть воспринято в превратном свете и конфисковано. После операции „Гаечный ключ“ полиция то и дело изымала совершенно безобидные вещи».

Полиция, казалось, вынуждена действовать в свете откровений Dispatches и Observer. «Я уверен, что полицейские в это не верили, – говорит Бэланс, – но обязаны были провести расследование. Дженезис превратился в мученика, изгоя, политического беженца в другой стране. Для него это было хорошо: он мог приписать себе все достижения и прослыть видеореволюционером. Мы же оказались в таком положении, что если бы дали о себе знать, то быстро поплатились бы за это. Пока мы тут страдали, он жил за границей в безопасности, а нам приходилось восстанавливать свою человеческую и творческую репутацию в тени тех событий, которые заварил он». Ощущение постоянной слежки довело Бэланса до нервного срыва и длительного запоя. С алкоголизмом он борется по сей день. В 1977 году Throbbing Gristle заявили: «Ничего, кроме тотальной войны». Dispatches был первым ответным ударом властей.

В то время Оссиан Браун был безработным, сводя концы с концами благодаря встречам с несколькими пожилыми мужчинами, с которыми познакомился в Брайтоне. «Когда-то я много снимался в домашнем порно, которое распространялось в узком кругу, и после переезда поддерживал связи, встречаясь с этими людьми, если нуждался, – рассказывает Браун. – Мне не слишком нравилось жить в буддийском сообществе. Я чувствовал, что должен находиться в другой части Лондона. Моя жизнь была очень скучной». Бэланс предложил переехать к нему и Слизи. «Это имело смысл, – пожимает плечами Браун. – Хотя я слегка нервничал от того, что буду жить с парой, мне очень нравились Бэланс и Слизи. Я надеялся, что это серьезно изменит мою жизнь, хотя речь шла всего лишь о переезде с востока на запад Лондона. Мне требовался стимул, а у них стимулов было полно. Мы отлично проводили время, а тот факт, что я дружил с геями, общение с которыми вдохновляло, был еще важнее. Прежде я не встречал геев, разделявших мои интересы, поэтому долгое время чувствовал себя одиночкой».

С той злосчастной ночи в Чизике прошло много дней, все отошли после нее, Слизи с Бэлансом перетащили кровать в гостиную, чтобы можно было вместе отсыпаться после походов в клубы и наркотиков. Стив Троуэр периодически заходил поработать на компьютере Слизи над ранними вариантами журнала Eyeball, но поначалу он и его будущий партнер Браун едва разговаривали. «Впервые мы со Стивом встретились одним очень странным вечером в Чизике, – вспоминает Браун. – Мы наглотались каких-то маленьких желтых и белых капсул, гораздо более галлюциногенных, чем экстази. Вернувшись из FF, мы развалились на полу, уставившись на призраков, которые перед нами маячили». Той ночью Троуэр был где-то еще, но принял те же таблетки и в ужасном состоянии вернулся в Чизик уже под утро. «Он сидел на стуле, – продолжает Браун, – а я тем временем смотрел, как вокруг меня ползают дилдо, словно гусеницы. Странный способ познакомиться! В то утро мы только поздоровались». На тот момент Троуэр уже практически расстался со своим партнером. Вскоре он столкнулся с Брауном в гей-баре на Сент-Мартинс-лейн, и они разговорились. «То, что мы встретились не в доме Бэланса и Слизи, укрепило нашу взаимную энергию, – говорит Троуэр. – Остаток дня мы болтали, лучше знакомились друг с другом. После этого все пошло по нарастающей. У меня тогда была куча проблем, но благодаря встрече с Брауном, его спокойствию и последовательности моя жизнь стала налаживаться».

Бэланс, начало 1990-х