Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

Посвященный памяти отца Тибета, альбом Current 93 2000 года Sleep Has His House содержит на внутренней обложке его фотографию, на которой он стоит с парашютом после испытательного прыжка. Он невероятно похож на сына. Хотя тексты альбома повествуют не только о том, как Тибет смиряется с его смертью, присутствие Сирила ощущается во всех композициях. Заглавный трек представляет собой гипнотическую элегию, в которой Тибет перечисляет все этапы его жизни; в остальных песнях отец присутствует в более скрытой форме. В «Good Morning Great Moloch» он выступает как Bloodfather; в «Immortal Bir», названной так в честь рассказа Г. Р. Уэйкфилда, на отношения отца и сына указывают строки: «В тебе я оставил что-то от себя». В «The Magical Bird In The Magical Woods» Тибет обращается к воспоминаниям о Малайзии, ко времени, когда он играл в оловянной шахте, где работал отец, – там Дэвид «видел железные ведра, / Усталые и измятые, / Покрытые облаком ржавых цветов. / В тени у озера / Я падал, упал и потерялся, / И ты здесь был ни при чем…»

На композицию «Niemandswasser», что означает «ничейная вода», Тибета вдохновил рассказ Роберта Эйкмана, чью «Коллекцию странных историй» он опубликовал совместно с Tartarus Press. В рассказе Эйкмана Niemandswasser – это участок воды неизмеримой глубины, неисследованный, не нанесенный на карты, существующий за пределами любых измерений. Иногда видно, как по нему плывут призрачные корабли. Говорят, что, если пересечь его в тот момент, когда ваша жизнь приближается к концу, даже в спокойную ночь, вы останетесь там навсегда. По мысли Тибета, отец пересек этот участок, и сын просит: «Дождись меня на ничейной воде, / Пока я смотрю, как цветут цветы, / Слежу за слепнями, поющими / Песни, которых мы никогда не поймем. / Она сверкает: Все мы лишь прах. / Она сверкает: Все мы лишь прах, лишь прах…»

Записанный в студии Колина Поттера, альбом строится вокруг звуков индийской фисгармонии, на которой играл Кэшмор, в то время как Тибет, сидя на полу, накачивал в нее воздух. Прямолинейный микс Стэплтона дает вокалу Тибета свободу. На альбоме представлены одни из самых трогательных его песен; особенно это касается «The Magical Bird In The Magical Woods», на которой голос Тибета ломается от эмоций. Однако Кэшмор считает, что альбом выпустили слишком рано, еще не доведенным до ума. «Возможно, он прав, – соглашается Тибет. – Мы могли бы сделать его тоньше, добавить полутона, но в тот момент мне очень хотелось его закончить. Тогда у меня не было желания работать над ним еще. Думаю, это действительно сильная работа, но я расстраиваюсь от одного вида его обложки, так как вспоминаю об отце. Я должен был записать этот альбом, но вряд ли смогу сыграть его на концерте. Он очень печальный, я не в состоянии его слушать». Однако композиция «Sleep Has His House» все же обрела вторую жизнь на концертных выступлениях. Она стала центральной на двух концертах, которые в апреле 2002 года Current 93 сыграли в церкви Св. Олава в Лондоне; Майя Эллиот заменила фисгармонию фортепьяно и сопровождала вокал Тибета мощным крещендо.

После выхода Sleep Тибет вновь ощутил пустоту, которая неизменно преследовала его по завершении большого проекта. Он вновь начал рисовать, на этот раз рожающих кошек, и создал ряд невероятно детальных картин-текстов с каллиграфическими петлями шрифтов, сливающимися в неразличимые формы. В течение нескольких месяцев он завершил серию, называя картины «Все кончено» или «В начале, повелитель, было слово». Однажды в августе, в одно из воскресений, Тибет сидел в кабинете Дедженс, угощаясь пивом с оливками, и внезапно почувствовал себя плохо. К вечеру заболели ноги, начал распухать живот. Он не мог ни мочиться, ни испражняться. Ночью боль усилилась; проснувшись, Дедженс обнаружила Тибета на полу в библиотеке, где он массировал живот шлифовальной машинкой, обернутой в ткань. Она немедленно отвезла его в лондонскую больницу Уиппс-Кросс. Когда врачи приступили к осмотру, его рвало маленькими коричневыми зернами, похожими на сухую кровь. «У меня были галлюцинации, – вспоминает Тибет, – но я пытался оставаться в сознании и сохранять контроль, и, когда женщина-хирург спросила, в чем дело, я указал на живот. Она постучала по нему там и сям, спросила, был ли я в туалете, посмотрела в миску, увидела, чем меня рвет, и сказала: перитонит, немедленно оперировать».