Читаем Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников полностью

история легла в основу одного из замыслов Достоевского, связанных с замыслом

"Братьев Карамазовых" (см. Достоевский, 1956-1958, X, 465-467, примечания Л.

П. Гроссмана). Здесь отцеубийца назван Ильинским, то есть почти так же, как у

Мартьянова.

6 Стр. 238. В "Записках из Мертвого дома" Аристов появляется впервые

без имени, как один из четырех дворян - "низкое и подленькое создание, страшно

развращенное, шпион и доносчик по ремеслу". Ближе к концу "Записок", в

предпоследней главе "Побег", он уже назван "А - в", и о нем рассказывается, что

"он упражнялся у нас отчасти и в фальшивых паспортах <...>, цинизм его доходил

до возмутительной дерзости, до самой холодной насмешки и возбуждал

непреодолимое отвращение". Об Аристове подробно в ук. соч. Браиловского, который цитирует Токаржевского. См. прим. 3 к стр. 237.

7 Стр. 239. В "Записках из Мертвого дома" фамилии их полностью не

названы: "М-кий и старик Ж-кий" (Достоевский, 1956-1958, III, 670), причем под

Ж-ким, безусловно, разумеется Иосиф Жоховский (1800-1851). Мартьянов,

очевидно, ошибается в указании фамилии, он тоже сообщает о нем, что он был

профессором (у Достоевского "бывший прежде где-то профессором математики", у Мартьянова - конкретнее: "профессор упраздненного Виленского

университета"). М-кий, у Достоевского, - Александр Мирецкий, который был

осужден за участие в заговоре 1845 года и в 1849 году находился в Омском

остроге. Мальчевский же был сослан еще за участие в восстании 1831 года и в

конце сороковых - начале пятидесятых годов, вероятно, жил уже не в остроге, а на

поселении. Кроме того, Мирецкий, в отличие от Мальчевского, не был

дворянином (см. Достоевский, 1956-1958, III, 584).

8 Стр. 239. В "Записках из Мертвого дома" говорится о его религиозности:

"По целым дням он молился на коленях богу, чем снискал общее уважение

282

каторги и пользовался им до самой смерти своей". При этом Достоевский

замечает: "Мне кажется, он был несколько поврежден рассудком" (Достоевский, 1956-1958, III, 673).

9 Стр. 240. Для Достоевского Диккенс был одним из самых любимых

писателей, оказавших на него значительное влияние. Тематика обоих - город с его

беднейшими слоями населения; любимые герои - обиженные судьбою, слабые, несчастные, угнетенные; особенная любовь к детям, углубленно-психологическая

трактовка душевных движений; в области сюжета - стремление к

занимательности. Можно говорить и о следах непосредственного воздействия

Диккенса: его "Домби и сына" - в "Неточке Незвановой", "Лавки древностей" - в

"Униженных и оскорбленных" и в "Преступлении и наказании" и т. д.

Обыкновенно имя Диккенса ставится Достоевским рядом с именами Шекспира, Байрона, Вальтера Скотта, Бальзака, Виктора Гюго, Жорж Санд: все они, как

непревзойденные образцы, стояли у самых истоков его творчества и оставались

для него такими всегда (см., например, "Дневник писателя" за 1876 год -

Достоевский, 1926-1930, XI, 309, где обо всех этих писателях говорится, что

"наиболее и наироднее" они поняты и приняты всегда в России). О Пиквике, как

об образе "положительно прекрасного", но смешного человека, в связи с

замыслом "Идиота", см. в письме к С. А. Ивановой от 1/13 января 1868 года

(Письма, II, 71). "Лавка древностей" упоминается в "Подростке" (Достоевский, 1956-1958, VIII, 483).

10 Стр. 241. См. прим. 23 к стр. 212.


А. Е. Врангель

ИЗ "ВОСПОМИНАНИЙ О Ф. М. ДОСТОЕВСКОМ В СИБИРИ"


Отрывки из воспоминаний Врангеля печатаются по книге: А. Е. Врангель,

Воспоминания о Ф. М. Достоевском в Сибири. 1854-1856 гг., СПб. 1912.


1 Стр. 249. Имеется в виду письмо к А. Н. Майкову от 18 января 1856 года

- единственное известное нам письмо к нему Достоевского за 50-е годы. Письмо

было опубликовано Страховым в 1883 году (Биография). Из письма видно, что

Достоевский действительно работал тогда над "комическим романом", -

очевидно, "Селом Степанчиковым" (Письма, I, 163-168). 9 мая 1859 года

Достоевский писал брату, что заканчивает "Село Степанчиково", над которым

работал два года (с перерывом, когда писался "Дядюшкин сон") (там же, I, стр.

244-248).

2 Стр. 250. Пасынок Достоевского.

3 Стр. 251. По-видимому, имеется в виду письмо к Врангелю от 18

февраля 1866 года, в котором Достоевский писал: "Я очень рад, что Вас так

интересует наша внутренняя, русская, умственная и гражданская жизнь". Не

называя вопросов, которые затронул Врангель в своем письме, Достоевский

сообщил, что он "во многом", "хотя не во всем", согласен с Врангелем (Письма, 1, 283

433). Об отношении Достоевского к Петрашевскому см. прим. 18 к стр. 168, а

также Достоевский среди петрашевцев.

4 Стр. 251. Мария Дмитриевна Констант, по первому мужу Исаева - жена

Достоевского. По словам Достоевского, "умна, мила, образованна, как редко

бывают образованны женщины" (Письма, I, 208). О трагической любви к ней

Достоевского, об отражении этого личного "сюжета" в творчестве его см.

комментарий А. С. Долинина (Письма, I, 516-517).

5 Стр. 251. Александр Иванович Исаев - первый муж М. Д. Исаевой.

6 Стр. 259. Ч. Ч. Валиханов (1835-1865) - этнограф и путешественник,

познакомился с Достоевским в Омске. С 1856 по 1859 год путешествовал по

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука