Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик

В произведении Булгарина главным следствием войны 1812 г. была не нараставшая враждебность между народами, но появление глубокой трещины между двумя поколениями русского дворянства. Согласно трактовке Булгарина, французское нашествие породило раскол в высшем обществе: с одной стороны, мы видим полностью офранцуженное прежнее поколение дворян, в страхе бегущее в свои поместья, таковы, например, князь Курдюков и граф Хохленков, с другой, новое служилое дворянство, готовое, как и представители других сословий, принести себя в жертву отечеству и государю (Петр Выжигин) (см.: Ч. 2. С. 238–244). В Курдюкове и Хохленкове, антагонистах Выжигина, Булгарин изобразил мир старого дворянства XVIII в., продолжающего исповедовать атеизм и эпикурейство предыдущего столетия. Оно по-прежнему говорит по-французски, следует французским модам и презирает русские обычаи, остается абсолютно чуждым подвигам и страданиям народа во время нашествия, укрывается от войны в свои дальние имения (Ч. 3. С. 217–233). В то же время вторжение воспитывает в новом поколении дворян патриотический дух, ведущий их к победе над врагом и к освобождению России. Именно реакция молодого поколения позволяет Булгарину актуализовать образ Минина и Пожарского и переосмыслить старую идеологему надсословного единства (Ч. 2. С. 236). Мотив столкновения между поколениями дворянства появляется в высказываниях не только русских офицеров, но и французов. Например, среди речей, произнесенных во французском штабе и буквально заимствованных из записок генерала Сегюра, одного из источников романа, присутствует значимое рассуждение, принадлежащее генералу Коленкуру и отсутствующее в первоисточнике[1086]. Коленкур, долгое время бывший посланником в России, возражает на одно из замечаний Наполеона, получившего сведения о нехватке патриотизма у русского дворянства: «Вас обманули, Государь! – говорит Коленкур Бонапарту. – Не должно судить о целом народе по некоторым устаревшим петиметрам XVIII века. В России есть часть дворянства, которая приняла совершенно нравы, язык и образ мыслей французского дворянства прошлого века. Но эти люди, поддерживаемые теперь родственными связями, богатством или званием, не будут иметь никакого влияния на народ, во время опасности отечества. В России образовалось новое поколение, достойное своего века. Русское дворянство, в общем смысле, единственное в мире. Оно предано престолу и всем пожертвует за независимость России» (Ч. 2. С. 89–90). Верные принципам православия, самодержавия и национальной традиции, новые русские дворяне разделяют бедствия с народом. Как объясняет один офицер Петру Выжигину, «русское дворянство не походит на маркизов века Людовика XIV, но имеет свой отличительный характер, исполнено усердием к вере, предано душою русскому царю, как представителю народной силы, славы и чести. И пламенно любит свое, русское, а отечество чтит как святыню» (Ч. 1. С. 226–227). Булгарин воспроизводит формулу «За веру, царя и отечество», сложившуюся во время конфликта, которая вскоре окажется преобразована в уваровскую триаду «православие, самодержавие и народность»[1087].