Фабрика мертвецов

Упираясь пудовыми кулачищами в столешницу — и впрямь без скатерти! — Гнат Гнатыч гневно уставился на кухарку Катерину. Та в ответ столь же гневно уперла руки в крутые бока, и вся подалась вперед, выказывая немедленную готовность к бою. Кухня и впрямь выглядела как после налета: ни мешков с крупой, ни караваев хлеба, ни медных кастрюлек и ковшиков на печке — ничего не осталось. Полки зияли пустотой.

— Зачем? Зачем панычи соль забрали? — не давая набравшему полную грудь уряднику разразится воплем, требовательно спросил господин Меркулов.

— Та хиба ж я знаю! — непримиримо фыркнула Катерина. — Може, того… хочут пуд соли разом зъисты. А може, от навий отбиваться.

— Вы видели навь? — быстро спросил отец.

— Та не слухайте вы ее, ваш-высокобродь! — вмешался урядник. — Сама десь усе припрятала, щоб на ярмонке продать, а туда же — навь!

— Одно другого не исключает. — пробормотал отец.

— Видела, ваше-высокородь, как Бог свят, видела, от как вас сейчас вижу! — кухарка размашисто перекрестилась. — Така страшна, у-у-у! Клыки — во! Когти — во! В колбасу як вцепится, да як давай заглатывать — ну думаю, пропала я! Сперва на кухне усе пожреть, а потом и до мэнэ доберется! И пожерла ж, бачите! — она махнула дебелой рукой на пустые полки, и кинула на урядника торжествующий взгляд.

— Мертвячка? Крупу? От же ж брехуха! — смачно сплюнул тот.

— Панычи. — терпеливо напомнил отец. — Панычи что?

— А паныча ведьма уволокла. — равнодушно обронила стряпуха. — Подскочила уся така: волосья — ууух! — она изобразила вставшие дыбом волосы. — Подол — вжжжжих! — тряхнула подолом. — Мертвячку аж покорчило всю — и ну тикать! А ведьма на воздуся взвилась, паныча Митрия подмышку, мешок соли под другую… та и крупу ж… и муку… — взгляд стряпухи стал задумчивым — видно, вспоминала, что бы еще из несъедобного для мертвецов навьючить на ведьму. — В скатерть завернулася, и як полетить! Так во тьму и канули. А потим и паныч Ингвар из дому выскочил, мов встрепанный…

— Теж полетел?

— Телегу свою пыхтючую раскочегарил и за ними! А я ему вслед кричу: «Кастрюли! Хоч кастрюли мои отнимить у нечисти поганой!» А вороны по всему небу крыльями — шшшурх-шшшурх! — размахивая руками для большей выразительности, стряпуха заметалась по кухне. — И волки — уууууу! — от ее пронзительного воя захолодело в душе и засвербело в ушах.

— А чортив? Чортив не було?

— Може и булы… — с сожалением покачала головой старуха. — Алеж сама не бачила, а врать… — она благостно сложила руки на животе и поджала губы. — …не приучена!

— Авжеж, тебя учить — только портить! Природный талант! — покрутил головой Гнат Гнатыч.

— Если отбросить волков, ведьм и прочий фольклорный элемент… — отец обернулся к Свенельд Карловичу, не обращая внимание на странное выражение, мелькнувшее на лице урядника. — То Митя уехал за мертвячкой… и впрямь решил доказать, глупый мальчишка… а Ингвар последовал за ним. Наверное, остановить хотел.

Герр Лемке только молча всплеснул руками.

— Не стоит переоценивать моего младшего брата — скорее, поучаствовать! — фыркнул Свенельд.

— Шалуны, такие шалуны! — по-немецки забормотал герр Лемке. — Взять ценную вещь, чтоб гоняться за мертвяками — пфуй, не ожидал от Ингвара! Но мы можем взять паро-ботов, господа! — оживился он. — Мы догоним мальчишек, и тогда они узнают розгу, да, только так! — и он энергичным взмахом руки хлестнул воздух.

— Хм… Гнат Гнатыч! — отец повернулся к уряднику. — Следы в степи прочитать можете… как тогда, от трупов до нашей усадьбы?

— Так то ж не я! — расстроенно подергал вислый ус урядник. — То з паном исправником хлопец, а воны поихалы ж…

— Значит, вернутся. Позволите занять ваш кабинет, Свенельд Карлович? Напишу записку Зиновию Федоровичу. — не дожидаясь ответа, направился прямиком в кабинет.

— А если они… если с ними что-нибудь… — сдавленно пробормотал следующий за ним по пятам немец.

— Делается все возможное. — привычно и сухо буркнул отец… и чуть не застонал в голос. Проклятая полицейская служба впиталась в плоть и кровь! Отвечает, как всегда отвечал перепуганной родне… а ведь это его родной, единственный сын уехал и пропал в ночной тьме, среди навий. Глупый, беспечный мальчишка! А он даже не может пойти по следу, потому что сам отпустил исправника… еще и про долг что-то толковал, дурак! Скифские древности в витрине звякнули в ответ на хлопок двери за спиной… и словно в ответ через распахнутое Свенельд Карловичем окно донесся радостный вопль Гнат Гнатыча:

— Едут! Ваш-высокобродь, сами едут! Надо же, як свезло-то!

«Митька вернулся!» — плеснула отчаянная мысль, отец метнулся к окну… Видно, то же самое подумал и Свенельд, потому что через подоконник они перевесились вдвоем, чтобы услышать топот множества копыт и недоумевающий возглас исправника:

— Что у вас тут стряслось, Гнат Гнатыч?

— Что ж… так тоже неплохо. — давя в душе разочарование, пробормотал отец. — Сразу сможем по следам пойти. Подымайтесь наверх, Зиновий Федорович! — покричал он из окна.

Послышалось звяканье шпор и доски зала закряхтели под шагами.