Фабрика мертвецов

— Вот разве что любитель. — покачал головой германец.

— Свенельд Карлович скромничать изволит! — проворчал прислушивающийся к разговору исправник. — Он у нас по археологическим делам первый человек! С одесским да питерским обществом в переписке состоит. На строительстве чугунки как захоронение какое вскроется — прямо к нему!

Чугунка… Совсем занятно становится.

— Не в железной дороге дело: в наших краях и при простом распахивании поля можно на древнее городище наткнуться. Нет ничего глупее, чем как некоторые помещики: выбросить находки в выгребную яму, и пшеницу посадить, будто не было ничего. Начнем с ценностей сугубо материальных… — принялся загибать пальцы германец. — Коли сыщете время ко мне заехать, покажу вам золотые украшения из скифского кургана, что мы раскопали, когда распахивали заброшенные при Аннином покойном муже поля.

— Везет Свенельд Карловичу! — угрюмо восхитился исправник. — Золото прям из земли выкапывает.

— Думаю, дело в том, что Свенельд Карлович в этой земле копается. — улыбнулся отец, а Штольц смутился.

— Сами увидите, работа древняя. — пробормотал он. — Анна все порывалась в них на губернаторский бал явится. Я, конечно же, не позволил…

— Тираните вы супругу! — ухмыльнулся Зиновий Федорович.

По лицу германца пробежала неприятная гримаса, но выдержке его можно было позавидовать — голос звучал по-прежнему ровно:

— Господа, а вы вполне сознаете, что именно может обнаружится в сих раскопках?

— Мне уже говорили об опасности. — отец скользнул глазами по подпрыгивающему в кузове телу путейца. — Вы и впрямь полагаете, что здесь можно обнаружить что-то вроде алтаря Макоши или Велесова камня?

— От той опасности нас церковная купель хранит да святой истинный крест. — важно вставил Зиновий Федорович. — А там и кровные Макошичи подоспеют, уж они-то знают, что со своим родовым имуществом делать.

— По мне так лучше б тех камней да алтарей и вовсе не было. — пробурчал Гнат Гнатыч. — Глядишь, и нечисть вся с нежитью передохли б…

— Гнат Гнатыч, ты меня в гроб вогнать хочешь! — застонал исправник. — Крамола на Кровные Роды и… — он жутким шепотом, перекрывающим даже стук и пыхтение автоматонов, закончил. — …на самого государя Даждьбожича! И от кого? От полицейского урядника!

— Виноват! — от покаянного рева урядника присели даже паро-кони.

— Так уже пробовали делать: от камней и алтарей, да и от Кровных связей с Древними избавиться во имя веры святой. — даже не пытаясь воспитывать проштрафившегося Гнат Гнатыча, тихо сказал отец. — И вы совершенно правы, урядник! Нечисти с нежитью там не просто поубавилось, а исчезла вовсе.

— Это где ж такое место райское? — спросил тот, робко косясь на начальство — неужто сам главный полицейский чин из Петербурга также думает?

— Уж нигде. Избавились они от злобных Иных Тварей… и от незлобных тоже… и от внуков Афродиты, Ареса, Зевса… а те, кто остался, позабыли про Кровное свое Родство. Так что когда на земли Византийской империи пришли турки-османы, вера у византийцев была, а вот Кровной связи с землей не осталось. И они потеряли все: и землю, и себя, и… храмы Божьи. Вот потому князь Владимир Красно Солнышко, принимая веру в Господа нашего для себя и своего народа, повелел Сварога, Макошь, Перуна, Велеса и прочих Древних хоть и за богов не считать, но уважать и почитать, как Силы земли нашей, что проявляются в их Кровных потомках.

«Еще Владимир полагал, что лучше быть внуком Даждьбога-Солнце, нежели постельничим басилевса, в каковые византийцы без стеснения записывали всех государей крещеных ими народов. Да и от дружинников-перунычей отказываться вовсе не собирался» — про себя усмехнулся Митя.

— Ось воно як! — Гнат Гнатыч запустил пятерню под фуражку и принялся скрести в затылке так, что скрип, похоже, был слышен даже Ингвару на его паро-телеге — тот оглянулся. Или то так мысли урядниковы скрипели?

— Беда в том, господа, что на этой земле были и другие Древние. — так тихо, что Мите даже пришлось податься вперед, чтоб его расслышать, сказал Штольц. — Здесь жили скифы, киммерийцы, а до них те, о ком и упоминаний в хрониках не осталось. За неимением тогда не только хроник, но и букв. Но боги-то свои у них наверняка были?

— Шо ж то за боги? — удивился урядник. — Как в пословице кажуть: «в лесу живут, пню кланяются»?

— Это еще ничего. С потомком людей и леших мне приходилось встречаться. — пробормотал отец.

— Где же?

— В министерской канцелярии. С ним даже легче, чем с остальными: сразу видно, что дуб дубом, даже немножко коры на щеках.

— Согласен с вами, пень — не самое страшное. — склонил голову Штольц. — Но археологические изыскания говорят нам, что у древнейших народов случались… весьма своеобычные божества. На здешних землях следует проводить постоянные планомерные раскопки — иначе Фригг его знает, на что может наткнуться обычный крестьянин, копая погреб?[18]

— Удалось вам меня напугать, Свенельд Карлович. — протянул отец. — Митя! Ты чего такой молчаливый? — неожиданно обернулся он к сыну.