Фабрика мертвецов

Нож привычно скользнул Мите в руку. Он вскочил в седле… Оставшаяся без управления паро-телега с грохотом пронеслась мимо, а брошенный нож гулко воткнулся в бортик кузова меж мертвяком и Ингваром. Мертвый Гришка повернулся и страшно зашипел.

— Арррр! — вот теперь Митя поверил в дедовскую секиру на стене в поместье Штольцев. Яростный Свенельд на ходу запрыгнул в кузов, схватил мертвеца поперек туловища, рванул, оттаскивая от брата — и вскинув на вытянутых руках, с ревом швырнул под колеса. Паро-телега врезалась в мертвяка, подпрыгнула на колесе, проехавшись ему поперек груди.

И бортом зацепила Митиного паро-коня.

Автоматон шатнуло, так что Митя чуть не вылетел из седла… за шею паро-коня тут же ухватилась когтистая раздутая лапища. Мертвый путеец подпрыгнул, целясь Мите в горло… Митя ткнул его отверткой в широко открытый мертвый глаз!

Отвертка застряла в глазнице, мертвяк отпрянул, точно в страхе, но Митя знал, что это всего лишь остатки памяти живого — убить навия простым железом невозможно. Но все равно врезал по голове мертвяка гаечным ключом, с каждым ударом все больше приходя в отчаяние, потому что мертвяк лез — и ничего ему не делалось!

Отцовский нож вонзился в ладонь навия, и тот повис, бешено ревя и цепляясь за край седла одной рукой. Самого отца не было видно.

И даже оглядеться невозможно, можно только бить, бить, бить…

— Бух! Бух! Бух! — от тяжелых шагов содрогнулась земля, сверху упала тень…

— Блямс! — Митя саданул гаечным ключом, с хрустом ломая навию пальцы, и добавил каблуком в морду.

Мертвяк сорвался. Наконец-то сорвался, оставив на краю седла парочку оторванных пальцев… оскалился, подбираясь, как зверь перед прыжком…

Бух! — земля снова дрогнула, рядом промелькнула громадная стальная «нога» — и послышался влажный хруст. Ступня размером с рояльный табурет придавила мертвого путейца. Тот распластался на земле, но его руки и ноги еще отчаянно дергались в конвульсиях не-жизни. Бах-бух-шлеп! Низкорослый старикан в седле паро-бота азартно орудовал рычагами, гоняясь за расползающимися на пальцах руками мертвяка и пытающейся ускакать ногой.

Глава 28 Гибель гардероба

Гаечный ключ выпал из рук — провалился внутрь седла и стукнул по пальцу, но Митя толком и не почувствовал. Он вытер заливающий лицо пот — и огляделся. Отец был жив — это Митя увидел сразу. Стоял, цепляясь за своего паро-коня, припавшего на изломанную ногу, словно автоматон преклонил колено, и хрипло, загнанно дышал. Свенельд тормошил Ингвара — тот скреб пальцами по земле, пытаясь подняться, и громко стонал.

Рядом с завалившейся набок паро-телегой лежали двое. Многократно перееханный поперек и пару раз вдоль Гришка еще пытался шевелиться, скреб когтями по земле. И вылетевший из седла стражник — тот не шевелился вовсе и гораздо больше походил на мертвого, чем настоящий мертвец. Глаза его были накрепко зажмурены и открывать он их явно не собирался.

— Alles! — выкрикнул седок паро-бота — его автоматон бухнул ножищей в последний раз. Под стальными «ступнями» расползалась нестерпимо смердящая черно-коричневая жижа… и эта жижа — волновалась! Бугрилась пузырями, пучилась, булькала, тянулась во все стороны омерзительными отростками — жижа… жила! Митя показалось, что прямо посредине нее мелькнул… глаз!

— Все целы? — отец нашел глазами Митю на автоматоне — и шумно выдохнул. — Спирт у кого-нибудь есть?

— Heir, mein Herr! Guter deutscher Schnaps![20] — лихой старичок с готовностью сорвал с пояса фляжку.

На подгибающихся ногах отец доковылял до навьев, походя пнул сапогом прикидывающегося мертвым стражника, заставляя того ожить и торопливо отползти прочь — и принялся скупо и аккуратно поливать мертвяков из фляжки.

— Guter deutscher Schnaps! — теперь тот же возглас старичка был полон истинного трагизма.

У отца в руках ломались спички — он чиркал одной, второй, третьей, пока, наконец, на кончике не затеплился огонек… и тогда отец просто уронил спичку в спиртовую лужицу. Вспыхнул синий огонек… и побежал по тонким «дорожкам». Останки мертвяков отчаянно задергались в огне, воздух дрогнул, словно принимая беззвучный вой. И все стихло. Зато заорал отец:

— Средь бела дня! И серебро их почти не берет! Что за мертвецы такие!

— И в роще умрун средь бела дня. Ах да, простите, батюшка, я совсем забыл — я же его выдумал! — словно сплевывая, процедил Митя.

— Право же, Митя… не ко времени вы! — укоризненно пробормотал Свенельд Карлович, помогая Ингвару сесть.

Митя воззрился на него возмущенно: вы бы, господин Штольц, с братцем… спасенной царевной, нянчились, чем другим замечания делать! Даже увернуться от мертвяка не смог, не то что ударить!

Ингвар посмотрел на Митю, густо покраснел, вскочил… покачнулся… но оттолкнув руку брата, поковылял к паро-телеге, напоследок одарив Митю ненавидящим взглядом.

Тот досадливо цокнул языком: не дело, чтоб по лицу светского человека читал каждый провинциальный мальчишка. Все-таки и его самого эти мертвяки… можно сказать, выбили из колеи. Совсем как паро-телегу.