Фабрика мертвецов

Бух-бух-бух! По земле прокатилась отдаленная дрожь. Сквозь распахнутое окно было видно, как над оградой усадьбы появляются широченные стальные плечи пароботов, – сидящие меж ними человеческие фигурки казались крохотными.

– Штольц! – Отец облегченно улыбнулся. – Надо же, даже раньше приехал, чем обещал… И оба автоматона привел. Надо велеть, чтоб сгребли проклятый мусор! Хотя бы сегодня мы его наконец вычистим! – мстительно процедил он.

Из мешка донесся горестный вой. Отец сунул Мите мешок с домовиком и направился к дверям. Митя нехотя поплелся следом – приезжих было трое, а встречаться с Ингваром ему совершенно не хотелось. Но не прятаться же от него – много чести!

Ножищи пароботов тяжело бухнули у парадных дверей, и все стихло.

– Свенельд Карлович, герр Лемке! Ингвар! – Отец шагнул навстречу гостям. – Не могу сказать, что не рад вашему раннему появлению, но право же, мне неловко, у вас и в своем поместье дел полно…

– У меня… – голос Свенельда прозвучал хрипло, он закашлялся и долго еще кашлял в полной тишине, пока наконец не произнес, ясно и четко: – У меня нет поместья, Аркадий Валерьянович, да и не было никогда, а к поместью Анны Владимировны я более касательства не имею.

Воцарилась тишина. Митя окинул внимательным взглядом всех троих: у ног каждого стояли дорожные саквояжи – большого количества вещей в них не вместишь, но смена белья да запасные штаны как раз войдут. За спиной у Штольца-старшего красовалась его секира, а герр Лемке держал чемоданчик с инструментами. Привычная трубка торчала у него во рту, и он так стискивал чубук зубами, что казалось, вот-вот разгрызет.

– Простите… я не понимаю, – сдался отец.

– Анна Владимировна отказала мне в чести и дальше быть ее супругом. Она расстается со мной и… собирается вновь выйти замуж, – очень сдержанно пояснил Свенельд Карлович.

– Но… как же… развод… – растерялся отец. – Это ведь такой скандал!

– Поскольку я не собираюсь как бы то ни было противиться ее решению, думаю, большого скандала удастся избежать, – пожал плечом Свенельд Карлович. Только вспыхивающие на скулах алые пятна давали понять, чего ему стоила эта механическая размеренность речи. – Однако же в связи с… такими неожиданными изменениями в нашей жизни я вынужден обратиться к вам с просьбой, Аркадий Валерьянович. Не могли бы мы… у вас погостить? Простите великодушно, но я напрашиваюсь на довольно длительный срок, пока не отыщется место управляющего. К сожалению, я оказался несколько… непредусмотрителен, и даже снять комнату для нас с Ингваром, увы, не имею возможности. Обещаю, в свою очередь, не докучать и всячески помочь с приведением поместья в порядок, пока мы здесь.

– Но… но это невозможно! – вскричал отец. Угол рта у Свенельда Карловича едва заметно дернулся, а в глазах мелькнула безнадежность. Митя посмотрел на отца с удивлением. – Господи, что я говорю! Конечно же, гостите, сколько вам угодно, и не обременительно вовсе, наоборот, для нас это только удача, знали бы вы, как мы с Митькой замаялись тут вдвоем… Я хотел сказать, это же невозможно… вот так… Вы столько сил вложили в поместье! Я тут человек новый, но даже я знаю, что без вас имущество Анны Владимировны было бы продано за долги… Да один скифский клад, что вы нашли, стоит огромных денег! Что бы вы там ни решили в пылу обиды, но Петр Родионович просто обязан возместить…

– Петр? При чем тут младший Шабельский? – Свенельд Карлович сперва удивился, потом понял и помрачнел.

– Простите… – в очередной раз извинился отец – на него, не привыкшего расшаркиваться даже перед знатнейшими семействами, сейчас было жалко смотреть. – Но я думал… знаки внимания, которые поручик оказывал Анне Владимировне…

– Анна Владимировна выходит замуж за Лаппо-Данилевского Ивана Яковлевича, – сухо отрезал Штольц. – Он не собирается предлагать, а я просить какого бы то ни было… возмещения. Да ему и не с чего. После свадьбы заводик кирпичный ставить собрался, глина обратно нашлась.

– Едва пароботы увести смогли! – звенящим от обиды голосом отчеканил Ингвар. – Хотя один брат еще до свадьбы купил, а второй и вовсе герра Лемке!

– Герру Лемке лучше бы вернуться. С нашим будущим все неопределенно, а его контракт обязывает любого владельца поместья предоставить ему стол и жилье… – начал Свенельд Карлович, но что механик лишь глухо ругнулся по-немецки да гневно стиснул чубук трубки зубами, давая понять: о возвращении не может быть и речи.

Вновь повисла тишина… А потом Митя расхохотался.

– Простите… – вслед за отцом присоединяясь к благому делу извинений, Митя стряхнул с ресниц выступившие от смеха слезы. Усмехнулся в перекошенную возмущением физиономию Ингвара и повторил: – Простите… Я вовсе не над вами смеялся, Свенельд Карлович. Просто… умиляет оборотистость господ Данилевских: в одном потеряют, в другом наверстают.