Фабрика мертвецов

– О! Тогда какая разница, все равно ерунда выйдет, – рассеянно ответил Митя… и тут же спохватился так натурально, что чуть сам себе не поверил. – Ох, простите, ради всего святого, я был груб! Но право, не знаю, что я стану делать, когда вырасту из нынешнего гардероба… я ведь еще расту. – Он улыбнулся смущенной мальчишеской улыбкой (три месяца ежедневных тренировок перед зеркалом). – Стыдно признаться, совершенно ничего не понимаю в одежде. Нужды не было: просто знаешь, что верхнее платье надо заказывать у Генри, перчатки – у Бойе – Сарда, а мыло – у Вильямса, и все будет безупречно, хоть сейчас к государю на прием. А здесь… увы, требуется обладать истинным вкусом, чтобы заставить здешних портных сшить… мало-мальски приемлемую вещь. Ваша Одарка мне тут свежую сорочку нашла… когда придут сундуки со станции, я бы хотел возместить ее любезному хозяину утрату. Я взял изрядный запас в мастерской Калина – многие ставят его даже выше, чем Генри!

– Не трудитесь, – процедил Алексей. – Я был рад помочь…

Фраза казалась неоконченной, так и напрашивалось продолжение: «…сдохнуть в муках!»

– Ох! Благодарю вас, Алексей. Такая… приличная… – Митя оттянул ворот сорочки, будто тот ему чудовищно тер.

Боль вспыхнула следом за скользнувшим по шее пальцем. Опоясала горло, стиснула безжалостным захватом. Митя судорожно сглотнул – и из груди вырвался хрип, тут же сменившийся лающим кашлем.

– Вам помочь? – Зинаида привстала со скамейки… и крепкий кулачок ее нацелился огреть Митю меж лопатками. Он едва успел увернуться.

– Нет… Спасибо… – прохрипел он, хватаясь за шпалеры, чтоб устоять на ногах, – каждое слово с трудом проползало сквозь горло, точно обдирая там, внутри, свежую, кровоточащую рану.

– Быть может, воды? – обеспокоилась Ада.

– Благодарю… Я… отлучусь… ненадолго… простите… – перхая кашлем, выдавил Митя – впервые в жизни он ненавидел светские условности! И чуть не бегом кинулся к дому, слыша, как Алексей цедит ему вслед:

– Это манера такая в Петербурге, барышень слюной обрызгивать?

– Алексей, как вам не стыдно! – горячо вмешалась Ада. – Ему же плохо!

– Демонстрировать свои недомогания обществу – вот что плохо, – удовлетворенно возразил Алексей.

Ничего… Он щеголю припомнит… Потом…

Митя сомкнул руки на шее в замок – сама голова держаться ровно отказывалась, все время клонясь к плечу. Сдается, мертвяк из рощи что-то ему все же повредил… а судя по ощущениям – всё! И челюсть сломал, и кадык раздавил, и позвонки расплющил! Ковыляя, как древний старик, Митя вскарабкался на подъездное крыльцо, ввалился в переднюю дома. Вокруг было пусто, из челяди – никого, не иначе на кухне барский обед доедают. Поскуливая от боли, Митя навалился на подзеркальный столик ростового зеркала, сплюнул заливающую рот слюну в вазу с цветами и, выдернув булавку с навершием-серпом, рванул шейный платок.

С трудом приподнял голову – в глазах потемнело, так что пришлось вцепиться в раму, чтоб не упасть, – и он наконец увидел. Темную набухшую полосу поперек шеи и кровавые ссадины там, где впивались когти мертвяка.

– Вернулось…

На попытку заговорить горло откликнулась новой волной боли. Митя согнулся, тяжело, с всхлипом дыша.

Теперь отец уж не скажет, что нападения не было! Пошатываясь, Митя побрел к курительной, куда обычно после обеда перебираются мужчины, – комнату он приметил во время краткого тура по усадьбе. Тканый шерстяной ковер на полу глушил шаги. Из распахнутой двери тянуло сладковатым трубочным дымком, и голос Шабельского сказал:

– Однако же сынок ваш видел мертвяка в роще. Вот и выходит, что убийство тех двоих не умышленное, а вовсе случайное! Попались нежити: что ж тут поделаешь, горе, конечно же, однако все под Богом ходим.

– Случайное убийство, дорогой мой Родион Игнатьевич, – это когда скокарь с блатыкайной на хазе хабар не поделят, вот он и даст ей с пересердья хомкой по башке, а она брык – да и с копыт, – проговорил отец тоном ученого-энтомолога, читающего лекцию в столичном университете.

– Простите? – послышался удивленный голос Штольца.

– Скокарь – грабитель, блатыкайна – скупщица краденого, вот когда они цену за награбленное не поделят, убийственные казусы и впрямь… случаются, – пояснил отец. – Я бы тоже предпочел, чтоб никакого убийства не было. Ограничился бы суровой выволочкой уездным полицейским, а сам занялся имением. Но увы! Мертвяка, с которым встретился мой сын, просто не было… – Отец осекся. Помолчал мгновение и продолжил: – Пережитое нами на станции нападение, возможно, слишком сильно повлияло на юное воображение… и, встретив в роще какую-то мелкую нечисть, Митька принял ее за умруна. Иначе куда бы мертвяк делся? Мертвяки, в отличие от домовых или леших, к бесследным исчезновениям на глазах публики не приспособлены. И не стремятся – будь там и впрямь умрун, он кинулся бы на нас. Да и что у вас тут, мертвецы толпами бродят? Они б уже пол-уезда выели – тогда местные власти под суд отдавать надо!

Кто-то в кабинете нервно вздохнул – не иначе господин уездный исправник.

– Упаси Бог, Аркадий Валерьянович, у нас тихо! – уже знакомо откликнулся Шабельский.