Фабрика мертвецов

– Свенельд Карлович скромничать изволит! – проворчал прислушивающийся к разговору исправник. – Он у нас по археологическим делам первый человек! С одесским да питерским обществом в переписке состоит. На строительстве чугунки как захоронение какое вскроется – прямо к нему!

Чугунка… Совсем занятно становится.

– Не в железной дороге дело: в наших краях и при простом распахивании поля можно на древнее городище наткнуться. Нет ничего глупее, чем как некоторые помещики: выбросить находки в выгребную яму и пшеницу посадить, будто не было ничего. Начнем с ценностей сугубо материальных, – принялся загибать пальцы германец. – Коли сыщете время ко мне заехать, покажу вам золотые украшения из скифского кургана, что мы раскопали, когда распахивали заброшенные при Аннином покойном муже поля.

– Везет Свенельд Карловичу! – угрюмо восхитился исправник. – Золото прям из земли выкапывает.

– Думаю, дело в том, что Свенельд Карлович в этой земле копается, – улыбнулся отец, а Штольц смутился.

– Сами увидите, работа древняя, – пробормотал он. – Анна все порывалась в них на губернаторский бал явиться. Я, конечно же, не позволил…

– Тираните вы супругу! – ухмыльнулся Зиновий Федорович.

По лицу германца пробежала неприятная гримаса, но выдержке его можно было позавидовать – голос звучал по-прежнему ровно:

– Господа, а вы вполне сознаете, что именно может обнаружиться в сих раскопках?

– Мне уже говорили об опасности. – Отец скользнул глазами по подпрыгивающему в кузове телу путейца. – Вы и впрямь полагаете, что здесь можно обнаружить что-то вроде алтаря Макоши или Велесова камня?

– От той опасности нас церковная купель хранит да святой истинный крест, – важно вставил Зиновий Федорович. – А там и кровные Макошичи подоспеют, уж они-то знают, что со своим родовым имуществом делать.

– По мне, так лучше б тех камней да алтарей и вовсе не было, – пробурчал Гнат Гнатыч. – Глядишь, и нечисть вся с нежитью передохли б…

– Гнат Гнатыч, ты меня в гроб вогнать хочешь! – застонал исправник. – Крамола на Кровные Роды и… – Он жутким шепотом, перекрывающим даже стук и пыхтение автоматонов, закончил: —…на самого государя Даждьбожича! И от кого? От полицейского урядника!

– Виноват! – От покаянного рева урядника присели даже парокони.

– Так уже пробовали делать: от камней и алтарей да и от Кровных связей с Древними избавиться во имя веры святой, – даже не пытаясь воспитывать проштрафившегося Гната Гнатыча, тихо сказал отец. – И вы совершенно правы, урядник! Нечисти с нежитью там не просто поубавилось, а исчезла вовсе.

– Это где ж такое место райское? – спросил тот, робко косясь на начальство – неужто сам главный полицейский чин из Петербурга так же думает?

– Уж нигде. Избавились они от злобных Иных Тварей… и от незлобных тоже… и от внуков Афродиты, Ареса, Зевса… А те, кто остался, позабыли про Кровное свое Родство. Так что когда на земли Византийской империи пришли турки-османы, вера у византийцев была, а вот Кровной связи с землей не осталось. И они потеряли все: и землю, и себя, и… храмы Божьи. Вот потому князь Владимир Красно Солнышко, принимая веру в Господа нашего для себя и своего народа, повелел Сварога, Макошь, Перуна, Белеса и прочих Древних хоть и за богов не считать, но уважать и почитать, как Силы земли нашей, что проявляются в их Кровных потомках.

«Еще Владимир полагал, что лучше быть потомком Даждьбога-Солнца, нежели постельничим басилевса, в каковые византийцы без стеснения записывали всех государей крещенных ими народов. Да и от дружинников-перунычей отказываться вовсе не собирался», – про себя усмехнулся Митя.

– Ось воно як! – Гнат Гнатыч запустил пятерню под фуражку и принялся скрести в затылке так, что скрип, похоже, был слышен даже Ингвару на его паротелеге, – тот оглянулся. Или это мысли урядниковы скрипели?

– Беда в том, господа, что на этой земле были и другие Древние, – так тихо, что Мите даже пришлось податься вперед, чтоб его расслышать, сказал Штольц. – Здесь жили скифы, киммерийцы, а до них те, о ком и упоминаний в хрониках не осталось. За неимением тогда не только хроник, но и букв. Но боги-то свои у них наверняка были?

– Шо ж то за боги? – удивился урядник. – Как в пословице кажуть: «В лесу живут, пню кланяются»?

– Это еще ничего. С потомком людей и леших мне приходилось встречаться, – пробормотал отец.

– Где же?

– В министерской канцелярии. С ним даже легче, чем с остальными: сразу видно, что дуб дубом, даже немножко коры на щеках.

– Согласен с вами, пень – не самое страшное, – склонил голову Штольц. – Но археологические изыскания говорят нам, что у древнейших народов случались… весьма своеобычные божества. На здешних землях следует проводить постоянные планомерные раскопки, иначе Фригг[23] его знает, на что может наткнуться обычный крестьянин, копая погреб.

– Удалось вам меня напугать, Свенельд Карлович, – протянул отец. – Митя! Ты чего такой молчаливый? – неожиданно обернулся он к сыну.

– Разве меня когда-либо можно было упрекнуть в неуместной болтливости, батюшка? – как всегда светски огрызнулся Митя.