Фабрика мертвецов

– Зачем… – облизывая пересохшие губы, выдохнул Митя.

– Надо… треба, – отрезала девчонка и, насмешливо приподняв бровь, добавила: – Ну и лучше ты, чем я.

Вот ведь… мерзавка!

Паротелега снова подпрыгнула, под колесами захрустел гравий. В щелку бортов Митя разглядел промелькнувшие мимо беленые хаты и понял, куда его везут. Впрочем, он и не сомневался: Лаппо-Данилевские слишком умны и осторожны, чтобы подпустить врага, даже связанного, близко к себе. Тарахтение начало стихать, и над головой проплыл верх ворот. И тут же знакомая вонь мертвечины и свежеразрытой земли ударила в нос, лишний раз намекая, где он.

– Тащить його! – снизу прозвучал знакомый голос.

Бортик распахнулся, и Митю потянули за ноги, выдергивая из кузова, как морковку с грядки. Он грянулся спиной об землю. Из груди вырвался крик.

– А ну, цыть! – Удар сапогом в бок заставил его скорчиться.

«Пропал сюртук!» – задыхаясь от боли, подумал Митя. Эта тварь свои сапоги салом мажет – такое пятно не вывести!

– Що, болячи? А як вы з батьком мэнэ били-колотили? – над ним навис злорадно скалящийся Юхим. – Та ще и пёсыка заломали, а он грошей стоит. Думаете, як вы – паны, так можна робыть з простым человеком, шо хошь? А ни, простой человек теж вдарыты може! – И носок его сапога врезался Мите в живот.

Митю подбросило.

– Ну шо, отвел душеньку? – насмешливо спросил другой, и тоже знакомый, голос. – А теперь тащи его, бо сам он не дойдеть!

– Ще й як дойдеть! – угрожающе процедил Юхим и снова пнул Митю. – А ну, вставай! Ишь, разлегся… не паныч!

Ответом был издевательский смешок:

– Та он як раз паныч…

– Вставай, кажу! – И новый удар.

Митя еще больше съежился, прижимая голову к груди и прикрывая живот коленками. Жалкое зрелище, конечно же, но вставать он не намерен. Только встань, и последует удар в лицо, а разбитый нос не красит светского человека. Да и пусть думают, что он вовсе без сил.

– Встава…

– Досить! – остановил Юхима резкий окрик.

– А нехай знае, чия тут влада! – почти прорычал сторож.

– Моя, – отрезал его собеседник. – Влада тут моя. Чи ты инакше думаешь, а, Юхимка?

– Та ни… та вы шо! Як можно… – забормотал вдруг сторож, и в голосе его звучал откровенный страх. – Як скажете, хозяине, так и буде…

– Так от бери и тащи! А то много воли себе взял!

– Зараз, хозяине, зараз… – Смазные сапоги суетливо оббежали Митю по кругу, сторож наклонился, подхватил Митю под мышки и с кряхтением взвалил на плечо:

– Отожралися вы, панычи, мов кабаняры. Пора ризаты!

– А ты шо встав? Геть на пристань! Тут мертвяков нема за вас работать! – рявкнул второй голос.

Паротелега снова затарахтела.

Свисающий с плеча сторожа Митя осторожно поднял голову – и глаза в глаза уставился скользящей следом девчонке. Та усмехнулась – вызывающе и одновременно жалко… и тень похожего то ли на крепость, то ли на тюрьму дома накрыла их. Сторож рванул скрипучую дверь и шагнул в кромешную темень сеней. Запах навалился всей тяжестью – тошнота подкатила к горлу, Митя нервно сглотнул раз, другой… Конечно, занятно было бы вытошнить остатки ужина сторожу на штаны, но засим всенепременно последует битье. А не хотелось бы!

Двери захлопнулись, словно отрезая раз и навсегда от света и жизни. Митю проволокли через темноту: дверь, одна, другая, скрипучая темная лестница без единого окна… Его «носильщик» шагал уверенно, будто мог видеть во мраке. Митя был уверен, что его потащат вниз, в зловещие подземелья, как в мрачных романах мадам Радклиф. Тем паче что и волны вони накатывались оттуда. Но сторож зашагал наверх по узкой лестнице и грубо, будто мешок, стряхнул Митю с плеча прямиком на ступеньки – края больно впились в бок и плечо. Митин стон вызвал у сторожа только злорадный смешок. Над головой пленника звучно щелкнул замок. Очередная дверь распахнулась, заехав лежащему Мите по голове. Тот зажмурился… Юхим ухватил его за связанные руки и с размаху зашвырнул внутрь комнаты:

– А посыдыть поки тут, паныч!

Дверь с грохотом захлопнулась.

Митя ляпнулся на что-то мягкое. Мягкое застонало и: «Donnerwetter!» – жалобно выругалось по-немецки.

Митя торопливо откатился в сторону и в еще слабых отсветах рассветного солнца, падающего из узкого, как бойница, окошка под самым потолком, увидел Ингвара. Связанного, как сосиска, – даже плечи и ноги были обмотаны конопляной веревкой. Сквозь веревку лохмотьями свисала в клочья изодранная рубаха.

– Не сожрали! – восхитился Митя. – Даже у навов на вас аппетита нет.

– Вы! – простонал Ингвар, поднимая голову, и, извиваясь злобной гусеницей, пополз на Митю.

– Спокойно! – Митя зашаркал подошвами, торопливо отползая подальше. Подцепленный ногой домотканый половик полетел в лицо Ингвару В отбитом боку вспыхнула боль. – Держите себя в руках!

– В руках? – взвыл Ингвар, пытаясь приподняться, как кобра на хвосте. Равновесие он не удержал и немедленно ткнулся лбом в пол. – Вы меня бросили!

– Я не сомневаюсь, что вас бросили, Ингвар, – причем, возможно, даже с высоты и головой на камни. Но это точно был не я – я бы вас не поднял!