Фабрика прозы: записки наладчика

Например, Лев Толстой. Он сразу, с «Детства. Отрочества. Юности» заявил о себе как о блистательном писателе, и это поняли и читатели, и критики.

Однако многого можно добиться и трудом, тщательнейшей штудировкой больших писателей и т. д. Совсем бездарный и необразованный дебютант может дойти до уровня, скажем, Маркевича или Крестовского. На это ему понадобится лет десять. До уровня Альбова и Боборыкина – еще столько же. Я полагаю, что можно дописаться и до уровня Льва Толстого, Чехова, Бунина – если быть очень прилежным и самоотверженным. На это уйдет еще лет двадцать-тридцать. Однако этот проект вступает в противоречие уже с биологией.

Это же относится и к развитию демократии в России.

21 марта 2018

Все-таки герой литературного произведения (любого, длинного или короткого, талантливого или бездарного) – и живой человек – это в принципе разные явления. Героя нельзя судить морально или, к примеру, сексуально. Герой должен быть нам интересен, но не должен нам «нравиться», как нравится друг, знакомец, сосед.

Человек, который говорит: «Я не люблю Наташу Ростову, потому что она безмозглая самка» или «Я люблю Наташу Ростову, потому что она – сама непосредственность», – такой человек не видит разницы между искусством и жизнью. «Оценивать литературных героев по их человеческим качествам – это всё равно что прийти на выставку натюрморта и оценивать картины с точки зрения свежести, калорийности и дороговизны пищи, которая там изображена. “Лучшую вещь выставил господин ван дер Плюмп: прекрасное паровое мясо, кувшин сметаны, крупные диетические яйца… Неудачен Снайдерс: две мелких тощих селедки, кусочек засохшего лимона – и всё…”» (Юрий Трифонов).

24 марта 2018

Вдруг вспомнил забавный диалог из не помню чьих мемуаров 1930-х.

– Из какой жизни пишет Эренбург?

– Из дипломатической и европейской.

– А он что, работает в Наркоминделе? А Пастернак из какой жизни пишет?

– Из дачной.

– А что, у писателей есть дачи?

Вспомнил, потому что меня всё время спрашивают:

– Вы пишете из жизни или из головы?

Так и хочется ответить на вопрос вопросом:

– А что, у писателей есть голова?

25 марта 2018

– Шостакович вообще шутник был, – рассказывал один знакомый композитор. – Вот я, еще когда студентом был, показал ему свою симфонию. Первую. «Ну, как?» – говорю. Он в ответ шутливо: «Полное говно!» И смеется так заразительно. Я к нему потом еще раз десять подходил. Приносил то клавир, то партитуру, а то улучал момент и сам ему этюд какой-нибудь показывал, если рядом фортепиано было. У нас с ним такая вроде игра выходила. Я ему: «Дмитрий Дмитриевич, ну а на этот раз – как?» А он: «Да всё так же, полное говно!» И улыбается, и глаза веселые из-под очков! Шутник, я же говорю!

* * *

О чем нельзя думать. Споласкивая вазочку, где было варенье, проводя по ее стенкам пальцем, сковыривая подсохшие остатки, потом подставляя палец под струю горячей воды и смывая липкие вишневые кусочки в раковину – нельзя думать о том, что в вазочку можно было налить воды, разболтать и эта сладковатая мутная водичка могла бы спасти кому-то жизнь в блокаду, например.

Нельзя. Просто физически невозможно.

29 марта 2018

Екатеринбург. Вечер в Ельцин Центре. Читал рассказы и напоследок решил прочитать рассказ «Конфеты Достоевского». В зале оказалась Ксения – она приехала по каким-то своим делам. И вот, только я объявил: «Конфеты Достоевского» – она вдруг встала и крикнула: «Стоп! Я сама прочитаю!» Я отдал ей листочки – и она прочитала просто поразительно хорошо.

30 марта 2018

Всё чаще слышу фразу: «Не знаю, как реагировать». Речь идет о сложных нравственных коллизиях. Когда, например, человек, переживший страшную трагедию и которому мы должны сочувствовать, или художник, которого мы любим и уважаем, – вдруг начинает говорить ужасные речи, на которые мы обязаны возразить. Вот тут и возникает это «не знаю, как реагировать».

Мой совет: не знаешь, как реагировать, – не реагируй никак. Если тебе попался орех, который ты не можешь разгрызть, – не ломай зубы, но и не выбрасывай его. Может быть, со временем ты раздобудешь щипцы и расколешь его. А нет – будешь знать: вот орех, с которым я так и не смог справиться. Тоже очень полезное понимание.

31 марта 2018

Легитимация по Гутенбергу и Марксу. Несколько дней назад у меня с друзьями опять зашел разговор о том, что такое «писатель». Не в смысле «хороший» или, боже упаси, «великий», «крупный» или хотя бы «незаурядный» – а в смысле профессиональном: писатель или любитель, дилетант.

К сожалению, критерий заработка выдержать очень трудно. Трудно в наше время и в нашем месте зарабатывать литературой. Можно – но очень тяжко.

Поэтому мне кажется, что критерием «писательства» является бумага. Издание бумажной книги. Причем с важной оговоркой – не за свой счет, а так, чтоб это издание осуществило издательство. Пусть даже не заплатят гонорара. Но – вложат свои деньги в издание (в редактуру, верстку, дизайн, обложку, печать, доставку и распространение).