Фабрика прозы: записки наладчика

Гениальность есть род помешательства. Но если всякий гений – безумец, то не всякий безумец – гений. Гении часто выходят из простого народа или из неблагополучных семей. Но это опять же не имеет «предсказательной силы»: раз из крестьян или алкоголиков, значит, гений или хотя бы талант.

Книга становится гениальной после ее написания, в ходе чтения, критики, интерпретации и вообще «обкатки», если можно так выразиться. В общем, работа над гениальной книгой начинается после ее выхода из печати.

Насчет естественных наук – не знаю. Но насчет наук общественных – думаю, всё примерно так же. Мне один советский профессор говорил: «Быть бы Марксу не более чем хорошим экономистом рикардианской школы, если бы не его выход в политику…» Не могу судить об экономике. Но литература сильно подперта «внелитературными» критериями.

16 декабря 2017

«Элементарно, Ватсон!» – эта фраза придумана все-таки не авторами советского фильма о Шерлоке Холмсе 1979 г. (сценарий Дунского и Фрида, режиссер Масленников). Да, в рассказах Конан Дойла этой фразы нет. Но она есть в американском фильме 1929 г. «Возвращение Шерлока Холмса» (в главной роли Клайв Брук), сценарий к которому написал сам Конан Дойл. Финальная фраза фильма:

Dr. Watson: Amazing, Holmes!

Sherlock Holmes: Elementary, my dear Watson, elementary.

18 декабря 2017

Когда-то для меня ходить в ресторан было мучением. Во-первых, надо было объедаться. Вот, допустим, ужин. Каждый берет себе салат, потом нечто вроде жульена или хачапури, если дело происходит в грузинском заведении. Далее горячее, и далее десерт – пирожное, например, или взбитые сливки. Ужас. Но потом мы с друзьями научились заказывать понемногу и на всех. Вот нас четверо, к примеру. Берем два разных салата и три разных блюда. И на десерт одно пирожное, один крем, одно желе. И делим каждое блюдо на четверых. Вкусно, легко и, главное, занятно!

Но я не о жратве, а о чтении.

Когда-то я, взяв в руки совершенно новую, непонятную и, как оказывалось с первых страниц, не особо интересную книгу, – как проклятый, как идиот, заказавший большую порцию «плова праздничного» или шашлыка по-карски, – уныло жевал и давился, то есть, простите, читал до самого конца.

Сейчас я предпочитаю пробовать.

Для того чтобы понять, что за штука «бешбармак абаканский» или «севанский сиг в лаваше», – вполне достаточно съесть небольшой кусочек. Насладиться. Или сделать вид, что наслаждаешься. Или промолчать и приняться за соседнее блюдо и тоже отрезать немного.

Я вдруг понял, что не всё, далеко не всё надо дочитывать до конца. Чаще всего, чтобы составить впечатление о книге, достаточно попробовать десяток страниц.

А до конца дочитывать и потом перечитывать нужно то, что составляет «хлеб наш насущный».

22 декабря 2017

Человек говорит, что ему не понравился некий фильм. На это ему возражают: «Ты, небось, в компе смотрел? Или по телику? Ну, с тобой всё ясно! Это кино надо смотреть на большом экране! И в нормальном кинозале! Пространство, понимаешь? Масштаб! И звук!»

Наверное, в этом что-то есть. Но представьте себе такой разговор: «У меня “Война и мир” как-то тяжело идет». – «А ты ее что, в метро читаешь? Дома в койке перед сном? Да еще в ридере? Ну нет! Тут нужна большая натопленная гостиная в усадьбе, диван со спинкой красного дерева, и чтобы под окном мужики карету чинили…»

24 декабря 2017

Проза мужская и женская. Еще немного кощунства.

Женская проза – это не просто книги, написанные женщинами. Ни Улицкая, ни Донцова, ни Маринина, ни Петрушевская, ни Маша Трауб сюда не относятся.

Что же такое «женская литература»? Это книги о том, как женщина ищет и находит мужчину. Разного. Это может быть невозможный красавец, неутомимый любовник, душевная опора. Щедрый богач или человек из высших сфер, вершитель судеб. Или, к примеру, знаменитость. Иногда это бывает в одном флаконе, чаще – для правдоподобия – в разных. Женщина может найти себе богатого графа, а потом, когда он состарится, изменять ему с красавцем виконтом, страстным дворецким или знаменитым художником. Но в любом случае центром внимания героини, целью ее стремлений и главным фабульным стержнем является мужчина. Обнаружение, идентификация и присвоение мужчины. Других проблем (социальных, исторических или философских) в «женской прозе» просто нет, или они присутствуют на очень дальней периферии авторского внимания. Классик здесь – Барбара Картленд. Есть «женская проза» и у нас, но я уж не буду называть имен.

Однако меня интересовал другой вопрос.

Если есть женская литература, то должна быть и мужская?

Так сказать, симметричная ей по содержанию?

Еще раз повторяю – не «мужская» в смысле войны или спорта, жестокости и храбрости – нет! А «мужская» в смысле нацеленности только и исключительно на женщину: обнаружить, идентифицировать и присвоить. Причем присвоить в куда более узком смысле – просто переспать с ней. Жениться не обязательно.