Фабрика романов в Париже

– Простите меня! – прошептала герцогиня. – Я и так уже стала предательницей короны. А теперь я чуть не опустилась еще ниже. Если это вообще возможно.

Анна наклонилась и взяла герцогиню за руки. Та отпрянула, но Анна крепко сжала ее ладони.

– Мне нечего вам прощать. Но нам нужно действовать быстро. Давайте вернемся во дворец.

– Мы не можем пойти к королеве. – Похоже, леди Элис, боролась со слезами. – Тогда семья моего мужа впадет в немилость. Лишится всех титулов и поместий. Это коснется не только меня одной. Должен быть какой-то другой выход.

Анна отпустила Элис. Как-никак, теперь у нее была союзница.

– Мы его найдем. Если только до этого я не замерзну до смерти: мне надо поскорее согреться у огня.

– Вы правы. – Дворянка выпрямилась. – Мне нужно многое исправить. Начнем с огня и сухой одежды для вас.

Глава 32. Лондон, Ньюгейтская тюрьма, декабрь 1851 года

Перед Ньюгейтской тюрьмой лежали сугробы по колено. Над Лондоном висело дымчатое небо. Носильщик тащил на плечах покрытый снегом узел. Он осторожно ступал по скользкой поверхности на носочках, но все равно не удержался и поскользнулся. Теперь он лежал спиной на снегу. Его ноша прокатилась еще несколько футов до помоста у тюремных ворот, где обычно устанавливали виселицы.

Носильщик выругался.

Там, где обычно сооружали жуткие эшафоты, стоял господин в шерстяной накидке. На нем был черный цилиндр и ботинки с острыми носами: английской моде его наряд не соответствовал.

Наклонившись, незнакомец помог упавшему подняться на ноги. Носильщик удивленно на него посмотрел. Обычно представители лондонской буржуазии считали помощь простому рабочему ниже своего достоинства. А этот человек даже взвалил тюк стриженой шерсти обратно на плечи носильщика.

– Ни пуха ни пера, месье, – сказал мужчина в цилиндре рабочему. У него был французский акцент.

Клеман Кюнен смотрел вслед тюку с шерстью, бродя вдоль вытянутого фасада тюрьмы. Убедившись, что носильщик добрался до угла здания, он стряхнул снег с кожаных перчаток и снова взглянул на вход в тюрьму, роковые ворота, через которые входили многие, а выходили лишь единицы.

Где же Фульширон? Его товарищ скрылся в тюрьме еще два часа назад. Кюнен думал, что с судьей Дигби лучше поговорить кому-то одному. Иначе британцу могло не понравится, что на него наседают сразу два французских жандарма. А если переговоры провалятся, им придется вернуться в Париж без Александра Дюма. Как тогда они выполнят поручение?

Кюнен окинул взглядом мрачный фасад тюрьмы. Стены из серого базальта упрямо смотрели на него сверху вниз. Одного взгляда на сооружение было достаточно, чтобы вор и думать забыл о следующем разбойничьем набеге, убийца бросил кинжал ржаветь, а мошенник сунул деньги обратно жертве. Ньюгейтская тюрьма внушала страх. Этого не меняла и шапка из снега, лежавшая на плоской крыше, как кайма из горностая.

Кюнен прождал возле эшафота еще час. Наконец ворота открылись, и из них вышел Фульширон. Товарищ Кюнена был одет в короткое синее пальто из шерстяного твида и защищался от холода красным шейным платком. Цилиндр он держал в руке. Уже по выражению лица Фульширона Кюнен понял, что у того ничего не вышло.

– Я объяснил, что Дюма должен сидеть во французской тюрьме. Но Дигби мои слова не убедили, – сказал Фульширон, состроив страдальческую мину.

Кюнен ударил кулаком по ладони.

– Зловоние и тлен, – прошипел он. – Мы же не можем вернуться в Париж с пустыми руками.

Фульширон достал портсигар из чеканного серебра. В нем умещался десяток сигарет. Новое изящное табачное изделие вот-вот должно было прийти на замену громоздкой сигаре.

Мужчины закурили.

– Есть еще один способ. – Фульширон затянулся, выдохнул дым, выпятив нижнюю губу, и устало нахмурился. Постепенно он осознавал все тяготы этого предприятия. – Судья Дигби сказал, что хочет оставить Дюма в Ньюгейтской тюрьме, чтобы дневники королевы Виктории точно больше не публиковали в газете. Если я правильно понял, новых статей и в самом деле не было уже несколько дней. Но только с тех пор, как Дюма заперли в самом глубоком подвале тюрьмы.

– Значит, это действительно он. Этот обманщик всех одурачил. Как только ему это удалось? Прямо из тюрьмы! – Кюнен швырнул окурок на землю. Сигарета с шипением погасла на снегу. – Да только я не понимаю, как это нам поможет.

– Разумеется, англичане хотят убедиться, что злодей больше не будет совершать преступления, – продолжил Фульширон. – А если мы привезем Дюма в Париж, сделать этого они уже не смогут.

– Но ведь наши тюрьмы самые безопасные в мире. Ты не сказал этому судье, что стены французских темниц удерживали королей и генералов? Ла Форс[79], Мазас[80] – одни названия этих мест вселяют такой ужас, что наши преступники произносят их лишь шепотом.

Фульширон поднял бровь.

– Дигби это не впечатлило. Он считает, что Дюма можно доставить в Париж только одним способом.

Кюнен сразу понял, что имеет в виду его товарищ.

Тут же он услышал, как Фульширон сказал: