Фадеев

Разъезды Александра Александровича, Ангелины Иосифовны вошли в привычку на всю жизнь. Весну или лето театр проводил на гастролях, и, качаясь на рессорах вагона, Ангелина Иосифовна знала, что, приехав в город, она застанет письмо Александра Александровича. Прейдут годы, и Фадеев по-прежнему будет писать письма жене с приходом лета или в конце весны. Из письма А. А. Фадеева:

«…У нас со вчерашнего дня дожди, цветет рябина и даже наши побитые морозом вишенки выпустили по нескольку белых нежных цветов. Но что мне это все, если тебя нет и на душе тревожно, точно я лишился тебя навеки? Я с ужасом думаю, неужели это случится когда-нибудь? Что я тогда без тебя» (июнь 1940 года).

Через четырнадцать лет он будет писать:

«Линушечка моя! Любимая моя! Конечно, мне очень тебя не хватает. Даже какое-то щемящее чувство было ночью, когда я вернулся с вокзала на дачу. Весь наш сад, лес, большая дача — все это было в ночном покое, прохладное, влажное, весеннее, тихое. Я очень видел тебя, и мне было так жалко, что я не могу уже — потому что поезд твой мчится и уносит тебя — сказать, какая ты мне любимая и родная… Так и живет во мне все время это нежное, ласковое, очень душевное, какое-то даже детское чувство. Но в нем нет ничего грустного и нервического…» Это было адресовано во Львов 19 мая 1954 года. А в мае 1956 года в Белград, где гастролировал МХАТ, дошла весть, которую никто не решался ей сообщить…

После спектакля «Три сестры» ее посадили в машину и увезли в Будапешт, поскольку прямых авиационных рейсов из Белграда в Москву тогда не было. Сказали, что Александр Александрович тяжело заболел.

Правду она узнала в аэропорту в Киеве. Самолет приземлился, и стоянка длилась около сорока минут. Все ринулись покупать газеты. Утром 15 мая 1956 года их расхватывали второпях. В «Правде» на третьей полосе Ангелина Иосифовна увидела портрет Александра Александровича в траурной рамке.

В тот же день получила письмо от О. Л. Книппер-Чеховой:

«Дорогая Лина! Обнимаю тебя всеми мыслями и всем сердцем с тобой… Что сказать тебе? Надо перенести и это со всем твоим мужеством, со всей твоей жизненной силой. Целую крепко, твоя Ольга Леонардовна».

Похороны были 16 мая. Через два дня, после похорон она уже была в Белграде. Самолет из Будапешта приземлился в аэропорту за два часа до спектакля…

Нетрудно представить, как шла жизнь у Фадеева — руководителя Союза писателей: «С раннего утра до поздней ночи заседаю, согласовываю, организую, выслушиваю и исправляю обиды и «взаимоотношения», — писал он жене.

Степанова много играла, выступала в концертах, в редкие свободные вечера старалась быть дома. Летом ездила на гастроли.

В театре было все как обычно. В июне 1940 года МХАТ гастролировал в Ленинграде. Е. В. Калужский (артист и режиссер) писал жене О. С. Бокшанской (секретарь дирекции МХАТа и личный секретарь Вл. И. Немировича-Данченко): «Как раз 11-го шли с «Турбиных» с Фадеевым, смотревшим и очень хвалившим спектакль, говорил о том, какой богатый талант был у Маки (так называли Булгакова в доме). Он, между прочим, все восхищался «Бегом»… (13 июня 1940 года).