Фаина Раневская

Правда, ее придирки к окружающим далеко не всегда были несправедливы, а если уж Фаина Георгиевна сама чувствовала, что перегнула палку, – она была готова извиниться, причем так искренне, что обижаться на нее было невозможно. Так, одной из соседок, которой Раневская, будучи не в настроении, сказала что-то резкое, она потом позвонила со словами: «Ну прости меня, пожалуйста… Я просто нервная старая б***ь!»

Неприхотливая в еде, равнодушная к драгоценностям и туалетам, она очень любила дарить подарки и угощать гостей. Вечно неустроенная в быту, абсолютно неспособная решать повседневные проблемы – такие, как потекший кран или выбитое стекло, – она неутомимо звонила по инстанциям, если помощь требовалась кому-то другому, и добивалась успеха. Истории о своей собственной деловой и бытовой беспомощности Фаина Георгиевна превращала в некое подобие юмористических рассказов, которыми щедро делилась с окружающими. Так, она рассказывала, что однажды в приступе практичности купила новую люстру и повезла ее домой в автобусе. Раневскую – в то время уже известную артистку – начали узнавать, кивать ей, махать руками. Фаина Георгиевна, всегда благодарная за любое проявление внимания, улыбалась в ответ и посылала воздушные поцелуи. На своей остановке она, не переставая раскланиваться с почитателями таланта, вышла… Люстра же поехала до конечной. Существовала и еще одна редакция этого рассказа – иногда Раневская утверждала, что заметила в автобусе импозантного мужчину и начала кокетничать с ним, совершенно забыв про многострадальную люстру.

Еще одна характерная черта настоящей, серьезной актрисы – она никогда не боялась быть смешной или нелепой, не боялась выставить себя в неприглядном свете и в рядовых ситуациях могла увидеть нечто, роднившее их с театром абсурда. Однажды Фаина Георгиевна решила продать свою шубу (почему у артистки, отмеченной Сталинскими премиями, возникала необходимость распродавать свой гардероб – отдельная история, мы еще поговорим об этом). Когда покупательница явилась и Раневская распахнула дверцы шкафа, оттуда вылетела огромных размеров моль («с меня ростом», как утверждала потом сама актриса). «Нажралась, тварь?» – грустно спросила Фаина Георгиевна, проводив чешуекрылое взглядом… Продажа шубы по понятным причинам не состоялась.

«Запомните: за всё, что вы совершаете недоброе, придётся расплачиваться той же монетой… Не знаю, кто уж следит за этим, но следит, и очень внимательно» (Ф. Раневская)

Свою лепту в атмосферу хаоса вносили домработницы. Как только Фаина Георгиевна получила возможность жить в собственной квартире, она начала пользоваться их услугами – вернее, ей посоветовали это сделать друзья, так как оставлять Раневскую наедине с электроприборами, дверными замками и прочими достижениями цивилизации было попросту опасно. Увы, многие помощницы по дому пользовались наивностью актрисы и нахально обворовывали ее. Но те, которые были хотя бы относительно порядочны, задерживались надолго и обогащали галерею колоритных образов. Как известно, в квартире Фаины Георгиевны дверь не закрывалась практически никогда, и гостей бывало много. И вот однажды домработница Лиза, клокоча от возмущения, сказала хозяйке:

– Фаина Георгиевна, да это ж форменный срам!

– В чем дело, Лиза? – удивилась Раневская.

– Как в чем? Мужчины в гости ходють, на кровать садятся, а предложения никто не делаеть!

«Я, в силу отпущенного мне дарования, пропищала, как комар» (Ф. Раневская)

Наверное, и эта Лиза, о которой упоминают многие биографы Раневской, в итоге «отразилась» в тех или иных ролях Фаины Георгиевны. Сама же она всегда была критично настроена по отношению к себе. Обожаемый ею Пушкин в свое время сказал: «Черт догадал меня родиться в России с душою и талантом!» А что такое талант? И можно ли вообще дать ему определение?

«Я заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой – морда становится меньше, но грустнее»

(Ф. Г. Раневская)

Цена успеха. «Талант – это неуверенность в себе…»

Цитата Фаины Георгиевны, послужившая названием для этой главы, полностью звучит так: «Талант – это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности».