Факел свободы

Эта мысль мелькнула в голове Адриана Лаффа, когда он увидел на схеме картину развивающейся атаки. Смертоносные рубиново-алмазные искорки приближающихся ракет сверкнули, внезапно объединившись из хаоса в точно нацеленный, четко скоординированный молот. Они прорвались прямо через истерзанную оборону НФИ, их число таяло, как снег, в топке оборонительного огня, но все же каким-то образом они продвигались вперед.

Мозг Лаффа жужжал, как еще один компьютер, думая слишком быстро, слишком яростно, чтобы зарегистрировать его собственный внезапный приступ ужаса.

- Сообщение гражданину коммодору Конидису, - услышал он свой собственный голос, говорящий четко и решительно. - Если мы потеряем связь, он продолжает миссию в соответствии с нашими первоначальными приказами.

- Да, гражданин ком...

Прибытие ракетного шторма Луиса Розака прервало подтверждение гражданки лейтенанта Камерлинг.

У тактических офицеров "Молота" не было никакой возможности определить флагман НФИ. Это было все, что пощадило "Льва Троцкого" в их первых залпах. Но вероятность не играет в фаворитов. В конце концов, безразличные шансы настигают всех, и Лафф был прав. На этот раз действительно настала очередь "Льва Троцкого".

Сто восемьдесят ракет обрушились на него и второй корабль его дивизиона, "Мао Цзэ-дун", и остановить их было невозможно. Или, во всяком случае, не остановить их в достаточном количестве. Они затерялись в беспорядке автономно управляемых ракет до самого последнего мгновения и опустились как боевой топор.

Линейный крейсер неописуемо вздымался, извиваясь в центре адской решетки лазеров с накачкой взрывом. Целые секции его тяжело бронированного корпуса распались, и на нем образовались грубые кратеры, пробивая свой путь от палубы к палубе, стремясь к жизненно важным узлам. Скачки напряжения каскадом прошлись через его системы, тяжело бронированные отсеки управления взорвались на горе персоналу, а тревожные сигналы о повреждениях завыли как измученные души.

Ни один обычный человек не смог бы уследить за невероятными повреждениями, обрушившимися на флагман Адриана Лаффа. От первого попадания до последнего прошло менее двух секунд, и жестоко потрясенным выжившим было невозможно осознать последовавшие за этим кровавую бойню и опустошение. И все же даже в самом центре этого пекла мужчины и женщины цеплялись за свое обучение и свой долг.

- Прямое попадание, Слежение-Семь!

- Прямое попадание, Гразер-Пять!

- Защитная точка-Девять и Десять под местным управлением!

- Ракетный-Двадцать-Три вне сети!

- Реактор-Один, аварийное отключение!

- БИЦ, прямое попадание! Я не могу получить никакого ответа, гражданин коммандер!

Посыпались сообщения о контроле повреждений, нарастающая череда разрушений и смертей. Главная схема замерла, когда боевой информационный центр вышел из строя и остался бездействующим, так как вспомогательные устройства, которые должны принять его функции, погибли под пришедшимися на них попаданиями.

- Прямое попадание, Импеллер-Два!

Ускорение "Льва Троцкого" снизилось.

- Противоракетная оборона-Четыре выведена из строя, гражданин коммандер! Никакого ответа от персонала!

- Пря...

Адриан Лафф, Миллисент Хартман, Пьер Стравински, и все другие мужчины и женщины на флагманском мостике "Льва Троцкого" погибли мгновенно, когда последыш - одинокая, осиротевшая, автономно контролируемая ракета, которую никто не заметил вовремя - проскользнул сквозь разрушенную оборону флагмана как кинжал.

"Лев Троцкий" и "Мао Цзэ-дун", пошатываясь, двинулись вперед, слишком ужасно искалеченные, чтобы сделать что-то большее, кроме слабой самозащиты, а шестой залп "Молота" понесся на КНФИ "Джордж Вашингтон" и КНФИ "Хо Ши Мин".

* * *

Гражданин коммодор Сантандер Конидис с побелевшим лицом уставился на свою схему.

Флагман гражданина коммодора Лаффа все еще был там - едва-едва - но не было никакой возможности неверно оценить зловещие коды повреждений под его значком. Даже если Лафф все еще каким-то невероятным образом был там жив, связи с ним явно не было. Это означало, что Сантандер Конидис теперь был старшим выжившим офицером народного флота в изгнании.

Что от него осталось.

Он встряхнулся и заставил себя оторвать взгляд от схемы и встретиться глазами со своим начальником штаба.

- Передать сообщение всем подразделениям, - резко сказал. - Я принимаю на себя командование.

- Да, гражданин коммодор! - гражданин коммандер Джино Санчез ответил без промедления, и Конидис натянуто улыбнулся ему. Ему никогда по-настоящему не нравился Санчез - этот человек был слишком жесток, когда дело касалось корабельной дисциплины, и у него была неоспоримая склонность запугивать и терроризировать младших офицеров - но в нем не было ни грамма нерешительности, и в данный момент Конидис находил его удивительно обнадеживающим.

Затем гражданин коммодор вернул свое внимание к схеме, и любая уверенность, которую мог породить Санчез, исчезла, когда "Джордж Вашингтон" и "Хо Ши Мин", пошатываясь, вышли из ракетного холокоста.