Факелы на зиккуратах (СИ)

Фабиан сделал комплимент прическе этой Корштайн-Рейхенбек, улыбнулся поощряюще и двусмысленно, склонил голову и, улучив момент, придержал перед ней дверь; и она, шестидесятилетняя бабища, едва ли дюжину раз за всю свою жизнь пользовавшаяся косметикой, способная за здорово живешь согнуть титановый лом, судя по рукопожатию, по сильным рукам с крупными кистями, смущалась, рдела как маков цвет и глупо хихикала. С другой стороны, когда она рассказывала о новых достижениях центра, вся ее девичья игривость исчезала, словно ее рукой снимало; и в том же втором отделении, в котором проходили клинические испытания искусственных нейронов, она говорила с невероятным, увлекательнейшим азартом, подводила делегацию к одному отсеку за другим, знакомила Фабиана с крысами, которых называла поименно и была в курсе их родословных колена этак до тридцатого, с макаками, с которыми обращалась с материнской нежностью и о привычках и характерах которых рассказывала удивительные истории, и свинками, которыми восхищалась с детской непосредственностью.

Фабиан следил и за журналистами, которые слушали ее открыв рот, и за своими помощниками, которые были готовы в любой момент броситься на устранение форс-мажора, буде тот возникнет, но все чаще отвлекались на рассказ, и был доволен.

– Собственно говоря, вот мы и пришли в то отделение, которое изначально планировали показать. Наверное, экскурсия по нашему зверинцу может показаться скучной в сравнении с новейшими технологическими разработками. Жаль, что Абель задержался, он, возможно, был бы куда более интересным гидом… особенно по своему отделению, – смущенно потирая руки, сказала Корштайн-Рейхенбек. – Мальчик просто невероятно счастлив, занимаясь этими своими игрушками. Господин Елфимов ведь объяснял вам, чем конкретно занимается Абель?

– Экзоскелетами. – Вежливо ответил Фабиан. – Какими-то невероятно прогрессивными экзоскелетами, которые чуть ли не умнее их хозяев

– Ну, в общем, примерно так. Наша лаборатория 21А, наши кибернетики, занимается разработкой соответствующего программного обеспечения, – Корштайн-Рейхенбек заломала руки и осторожно заглянула в лабораторию. – Можно сказать, что благодаря процессору, который разработан нашими коллегами из Республиканского центра искусственного интеллекта, мы обладаем одними из передовых разработок, которые частично могут выполнять и функции хозяина, в случае критической необходимости, разумеется.

Она еще раз заглянула в дверь и виновато посмотрела на Фабиана.

– Но боюсь, господин консул, эта лаборатория состоит из мальчишек практически полностью, – жалобно сказала она. – А когда мальчишкам достается новая игрушка, их просто не отвлечь.

Фабиан широко улыбнулся.

– В таком случае давайте вместе, как взрослые и более сдержанные товарищи, попеняем этим мальчишкам, – благодушно произнес он и предложил ей руку. – Альберт, вы развлечете пока господ журналистов? Здесь же можно выпить кофе?

– Разумеется! – воскликнула Корштайн-Рейхенбек, беря его под руку. Кажется, непреклонная служительница науки пребывала в самом романтичном настроении. К веселому недоумению Фабиана.

– Кстати, дорогая Мелхола, как вы думаете, – понизив голос, спросил ее Фабиан, – если мы возьмем с собой две самые надежные и самые благоразумные съемочные команды, не воспрепятствует ли это, кхм, экспериментам? Или чем там мальчишки занимаются.

– Я совершенно точно уверена, что это может быть увлекательно, – с придыханием отозвалась Мелхола, оленьими глазами глядя на внимавшего ей Фабиана. – Абель наверняка сможет продемонстрировать, что может делать этот экзоскелет. Он просто влюблен в него.

– Хм, – многозначительно произнес Фабиан и двусмысленно поднял брови.

Чертова тетка зарделась.

Фабиан подозвал Альберта, после тихих переговоров определился с двумя съемочными группами, которые будут сопровождать его. Остальных приказал согнать в кухню и угощать деликатесами. При необходимости доставить обед из столовой консулата.

И если съемочные группы двух очень лояльных консулату вообще и Фабиану в частности каналов готовились увидеть либо огромный ангар, в котором бесшумно и медленно, словно зомби, передвигаются облаченные в костюм полной защиты люди – либо тесную клетушку, в которой в бесконечных стеллажах заключены крысы – либо каких там еще стереотипов они нахватались, то никто и виду не подал, что разочарован: помещение было средних размеров, людей в нем – три человека, за стеклянной перегородкой еще два. Мониторов было бесконечно много. Некоторые показывали биометрические данные, некоторые – бесконечные ряды цифр, коды, что ли, некоторые – какие-то спектрограммы. По двум мониторам транслировались танцевальные выступления. Посередине же лаборатории танцевал человек в экзоскелете и – лаборантка, что ли, в форменном кителе. Другого, правда, цвета, не как у Корштайн-Рейхенбек, – бежевого. И оглушающе ревела музыка. Медленный вальс.

– ИИ, Корштайн-Рейхенбек! – рявкнула Мелхола. Фабиан опустил руку, сунул ее в карман, с любопытством глядя на танцующую пару. – Выключить музыку!